В начале этой книги хочу отдать должное В. Миллеру и Ж. Дюмезилю. Они собрали и популяризовали Нартский эпос. Благодаря им о нем узнали за рубежом, но они, к сожалению, не разгадали, не раскрыли главной тайны сказаний. Тайна эпоса заключается в том, что в нем красной нитью проходит история развития металлургии. Закодированные секреты изготовления, закалки и обработки стали изложены в сказаниях до мелочей.
В данной работе автором собранно около двух тысяч имен иранского корня, зафиксированных в письменной и эпической традиции. Книга охватывает большой временной отрезок с момента первого появления упоминаний о киммерийцах (VIII в. до. нашей эры) и до наших дней. Здесь приведены имена аланов, бактрийцев, кидаритов, киммерийцев, кушанов, массагетов, роксоланов, савроматов, саков, сарматов, скифов, тохаров, хорезмийцев, эфталитов, языгов, ясов, и конечно осетин, в общем всех кого в научном мире принято называть восточными (или северными) иранцами.
Центральную часть Кавказа населяют осетины, которых в равной мере можно считать северокавказским и закав-казским народом. Они занимают особое место среди кавказского окружения, являясь потомками скифо-сарматов, из-вестных в истории под названием алан. Их язык соответственно относится к восточно-иранской подгруппе большой индоевропейской языковой семьи. Более двух тысяч лет осетины и их предки активно участвуют в этнокультурных про-цессах Кавказского региона. В конце XIV века после нашествия Тимура аланы-осетины закрепляются в горных ущельях. В этих природно-географических и социокультурных условиях продолжаются этнические процессы, и происходит их дальнейшее развитие.
«Четверть из 6500 языков, на которых в данное время говорят в мире, стоит в следующем десятилетии под угрозой исчезновения. В этом столетии могут «умереть» до 90% языков, которые сейчас еще широко используются» — такой прогноз дает Организация по Регистрации Вымирающих Языков, существующая в Кёльне с ноября 1997 года.
Около заката солнца прибыли в Коби. В ожидании чая и ужина наше общество разбрелось по окрестностям поста, любоваться окружавшими его скалами. В двух верстах находится довольно большой аул. Пушкину пришла мысль осмотреть его; нас человек 20 отправились в путь. Александр Сергеевич набросил на плечи плащ и на голову надел красную турецкую фесс, захватив по дороге толстую, суковатую палку, и, так, выступая впереди публики, открыл шествие.
Когда две недели тому назад я подъезжал к аулу, куда мы переселились только недавно, на меня нашло уныние. Это чувство было вызвано мрачным, непривлекательным видом аула. Смотря на него, я невольно вспоминал с удовольствием прежний наш аул, в котором провел столько отрадных дней. Вспомнил ближайший лес, куда уходил я за орехами, речку, где купался я часто, мельницы, под которыми мне неоднократно приходилось лазить за рыбою; вспомнил те вишневые и те грушевые деревья, которые росли в маленьком нашем саду, прилегавшем к нашей сакле. Ничего подобного не замечал я в новом нашем ауле. Я не видел в нем также и того довольства, которое заметно в аулах по дороге от Владикавказа.
Инал Дударович Кануков, писатель и этнограф, известный осетинский просветитель второй половины XIX столетия, пришел в литературу в самом начале 70-х годов. Будучи выразителем передовых общественных идеалов пореформенной Осетии, одним из зачинателей ее художественной и публицистической мысли, он впервые поднял в своих произведениях проблемы, которые нашли дальнейшее развитие в творчестве К. Хетагурова, А. Ардасенова, Г. Цаголова, Ц. Гадиева и других осетинских писателей.
Когда-то давно моему отцу сказал его отец, он был физик-математик, что в «Нартском эпосе» слышен звон металлов. Изучив древнюю металлургию, современную металлургию, алхимию, лингвистику и т.д., и «Нартский эпос», он пришел к удивительному открытию! Я не боюсь этого слова. Именно – открытию! Он наконец-то понял, ради чего создатели эпоса пронесли его сквозь века и тысячелетия.