(НАЧАЛО СМОТРИ РАНЕЕ)
 Гуриев Т.А. Памятник особого рода: язык |
ЕЩЕ РАЗ О ТАЙНОМ ЯЗЫКЕ НАРТОВСКИХ БОГАТЫРЕЙ
Среди загадочных терминов, встречающихся в осетинском (аланском) эпосе «Нартæ», особый интерес представляют хатиаг æвзаг «хатский язык» и чинтæ «чины». Первый означает тайный, чудодейственный язык, а второй служит этнонимом, названием народа.
Ученые предложили разные этимологии приведенных терминов. Наиболее популярна гипотеза, согласно которой хатиаг æвзаг принадлежал переднеазиатским хеттам или хаттам. И эта гипотеза дожила до наших дней. Хотя она ошибочна. Прав Ж. Дюмезиль, который считал связь этого термина с хеттами в высшей степени невероятной. Правда, Ж. Дюмезиль был склонен думать, что этот загадочный термин — плод фантазии (nom de fantaisie). Мы дальше увидим, что у автора этих строк другое мнение.
Внимательное чтение текстов Нартиады, других материалов дает возможность проникнуть в тайну происхождения приведенных слов.
В нартовских кадагах — эпических песнях — неоднократно подчеркивается, что хатским языком владели только представители рода Ахсартага, т. е. истинные нарты. Они писали и говорили на этом языке без всякой опаски, поскольку их соплеменники им не владели. Любопытно, что замысловатые замки и сундуки открывались тогда, когда к ним обращались на том же хатском языке.
Так называемые тайные языки хорошо известны в фольклорных произведениях разных народов мира. При ближайшем рассмотрении они все оказываются языками реальных, исторических народов, с которыми контактировали предки носителей соответствующих фольклорных традиций. Точно так же обстоит дело с тайным языком аланской (осетинской) эпопеи. В Нартиаде он предстанет языком народа, обитавшего далеко от нартов, где-то за морями и пустынями. Например, однажды нарт Батрадз был в дальнем походе и услышал беседу матери и дочери па хатском языке. В кадаге говорится, что из 39 участников похода только он один понимал их речь.
Так какому же народу принадлежит хатский язык?
Все указывает на то, что первоначально он обозначал язык китайцев.
Создатели и носители Нартиады с огромным уважением относились к китайцам. Так, в одном кадаге поется, что славный герой Сослан, испытав необычайную силу и благородство иноземного героя, стал в конце концов его побратимом. Когда нарт, в соответствии с обычаем, приехал в дом побратима, он без всякого труда понимал речь своих хозяев, т. к. они разговаривали на известном ему хатском языке. В высшей степени любопытно, что побратим Сослана принадлежал к прославленному пароду чинта, т. е. китайцам. (Многие народы мира называют китайцев чинами. В осетинском слове чинтæ конечное -тæ есть показатель множественного числа). Выходит, что чины-китайцы вели беседу, как и следовало ожидать, на своем родном китайском языке.
Приведенный факт свидетельствует о том, что термин хатиаг æвзаг имеет историческую основу. Аланы — предки осетин — хорошо знали китайцев, высоко ценили их обычаи и культуру. Впрочем, так оценивали китайцев и многие другие народы. Например, в киргизском эпосе «Манас» китайцам/катайцам приписываются завидные качества; в представлении тюркоязычных народов «древний и мудрый катайский народ владеет тайными знаниями, волшебной наукой» (М. Жирмунский).
Думается, что термин хатиаг вошел в аланский через монгольское посредство в XIII веке. (Тот же корень хат- имеется в грузинском Хатаети «Китай»). Связано это с известными событиями, походами Чингисхана и его последователей. Не следует забывать, что крупные аланские контингенты были в составе монгольской армии и служили в разных частях империи. (На Востоке их чаще называют асутами, иногда аланами). Значительная часть их была в Китае. Об этом ценные сведения приводят Е. Бретшнейдер, Г. Юль, П. Пельо, В. Иванов, В. Бартольд, Ю. Рерих, другие ученые.
Понятно, что аланы на Востоке должны были овладеть китайским языком и, соответственно, могли им пользоваться по возвращении на родину. Вообще-то основная часть аланских воинов, переселенных с семьями на Восток, осталась на новых местах и была ассимилирована. Итак, перед нами два термина и оба связаны с Китаем. Не является ли один из них лишним, избыточным? Видимо, нет. Необходимо учитывать, что они вошли в аланский не единовременно и, очевидно, разными путями. Поэтому они имеют свои смысловые характеристики. Да и сам факт обозначения парода и его языка разнокорневыми словами не является чем-то из ряда вон выходящим. Подобных случаев известно достаточно много. Скажем, жители Америки (США) — американцы — пользуются английским языком. Таджики называют китайский язык «забони хитой», а китайскую стену «садди Чин». Примеров подобного рода немало.
Как Видим, выяснение истории слов и в данном случае помогает нам воссоздать яркий образ китайца, оставившего глубокий след в памяти нашего народа.
Материалы археологии принято называть каменными страницами истории. Материалы языка также являются памятниками, страницами истории, нередко очень выразительными. Поэтому необходимо научиться читать их профессионально, правильно.
СПОРЫ ВОКРУГ ... ЧУЖОГО НАСЛЕДИЯ
Если когда-либо будет создана книга о лингвистических ляпсусах (а я уверен, что такое издание было бы более чем интересным и актуальным), то в нее можно было бы включить материалы, посвященные «прочтениям» небольшого текста надписи па Зеленчукском памятнике.
Однако начнем с краткого экскурса.
В 1888 году Д. М. Струков обнаружил на Кубани, в районе реки Б. Зеленчук, средневековую надмогильную надпись, выполненную греческими буквами. Текст надписи был передан известному русскому ученому Всеволоду Миллеру, знатоку многих древних и новых языков. В. Миллеру достаточно было одного взгляда, чтобы безошибочно определить язык надписи как древнеосетинский. (Точнее было бы говорить о средневековой аланской надписи). И это легко объяснимо, т. к. указанная область во время написания памятника (XI-XII в.) была местом обитания западных алан, т. е. предков носителей дигорской речи.
Почему В. Миллер так легко и уверенно определил язык рассматриваемой надписи? Да потому, что слова, имена, окончания слов говорили сами за себя. Например, слово фурт «сын», несколько раз встречающееся в тексте, является ярким аланизмом. То же самое можно сказать об именах в надписи. Среди них четко читается имя Анпал/Амбал, хорошо известное в алан-ской антропонимии, об окончании родительного падежа -и ...
Много лет спустя к этому памятнику обратился В. А. Абаев и внес в его чтение некоторые существенные коррективы. К данному тексту обращались Г. Ф. Турчанинов, Б. А. Алборов, Л. И. Лавров, А. X. Бязров и другие ученые. Каждый из исследователей читает отдельные знаки надписи по-своему. Споры вызывают именно знаки, но не язык памятника.
Как-то Президент АН СССР академик А. П. Александров сетовал на то, что «многие люди ищут всякие пути для решения задачи не в рамках своих профессий, а в области ч у ж и х специальностей», а поэтому он остро поставил вопрос об «отфильтровке» всякого рода околонаучных «исследований». К сожалению, случаи вторжения любителей в область лингвистики приобретают массовый характер, вызывая тревогу научной общественности. «Заинтересовались» любители и зеленчукской надписью. А. Кафоев решил доказать, что указанный текст надписи выполнен на адыгском языке и привел ряд аргументов и поддержку своей гипотезы. Вслед за ним в спор вступил М. Кудаев, который уверен, что рассматриваемый текст написан на карачаево-балкарском языке. Эта гипотеза получила поддержку со стороны некоторых авторов. Считая неудачными прежние попытки прочитать текст данной надписи, Я. Вагапов решил предложить свою гипотезу. По его мнению, надпись выполнена на вайнахском языке. Читатель, очевидно, догадался, что каждый из названных авторов «прочитал» текст на своем родном языке.
Что можно сказать по поводу приведенных трех гипотез?
Только одно: в науке конца XX века это — случай из ряда вон выходящий, скандальный.
Известный ученый, специалист сравнительного языкознания профессор Л. Згуста подверг самому тщательному анализу все публикации, посвященные Зеленчукской надписи. В работе А. Кафоева проф. Л. Згуста обнаружил много ошибок и натяжек. Ошибки и в чтении греческих букв, и в сегментации текста и т. д. Поэтому Л. Згуста делает вывод: метод, при помощи которого А. Кафоев «прочитал» надпись, неудовлетворителен. Естественно, и «сама интерпретация в целом также неудовлетворительна». Столь же внимательно рассмотрел ученый аргументы других авторов и пришел к выводу, что попытки А. Кафоева, М. Кудаева и Я. Вагапова, мягко говоря, неубедительны. Сам Л. Згуста попытался по-своему осмыслить некоторые чacти текста надписи. Он читает основной текст надписи так: Сахиры фурт Ховс, Ыстуры фурт Бæхъæтар, Бæхъæтары фурт Æмбалан, Æмбаланы фурт Лæг; ани циртæ «Сахира сын Ховс, Устура сын Бакатар, Бакатара сын Амбалан, Амбалана сын Лæг; их памятник».
Как будто инцидент исчерпан. Но можно ли утверждать, что последнее слово уже сказано, что памятник средневекового письма прочитан безукоризненно?
На поставленный вопрос ответят будущие исследователи.
ЕСЛИ БЫ ЗАГОВОРИЛИ НАЗВАНИЯ...
Порой смотришь на географическую карту и поневоле думаешь: «Если бы вдруг, по-щучьему веленью, заговорили топонимические названия, если бы каждое из них рассказало о своем происхождении и первоначальном значении...» Мы бы тогда получли сведения, от которых дух захватывает. Есть названия, значения которых не составляют тайны для носителей данного языка, поскольку они легко «прочитываются». К ним относятся недавно образованные топонимы, состоящие из знакомых элементов. Но даже в подобных случаях мы не всегда можем с уверенностью сказать, когда, кем и по какому поводу было дано то или иное название.
Название горного селения Барзыхъæу «Барзикау» состоит из двух исконно осетинских слов барз «холм» и хъæу «селение». Как будто бы здесь все ясно. Но когда и кем было дано название, мы, видимо, никогда не узнаем.
Название селения Хъæдгæрон «Кадгарон» не составляет тайны: оно переводится как «Опушка леса». В этой местности леса давно уже нет, но кем-то данное название постоянно напоминает о лесе, вызывает его образ.
Подобных фактов известно очень много.
Выше было сказано, что подобные названия легко «прочитываются». Однако, же мы знаем, что некоторые названия, которые нам представляются знакомыми, могут оказаться просто -напросто «ложными» друзьями исследователя, ибо они зачастую вводят ученых в заблуждение. Каждое топонимическое название следует рассматривать и в комплексе и в отдельности. Загадочные названия, каково бы ни было их происхождение, выступают как свидетели, очевидцы прежних событий и фактов.
В подтверждение сказанного приведем примеры.
Немалый интерес представляет название горного селения и местности Унал. В специальной литературе есть утверждение, что оно является наследием языка-субстрата, на котором якобы говорили в этих краях до прихода сюда алан — предков осетин. Оно, действительно, не вписывается в ряд прочих топонимов аланского происхождения: чувствуется его иноязычный характер. Подобные загадочные факты представляют собой специфический интерес для исследователя и должны иметь статус особо привлекательных элементов. Другими словами, — исследователь обязан искать их тайну в языках реальных народов, Принявших участие в формировании корпуса топонимических названий объектов данного региона. Если подойдем к топониму Унал с этой позиции, то в его этимологии нет особой тайны. Перед нами название монгольского происхождения: его первоначальное значение было связано с оползнем, падением, сходом части горы и т. д. Явления подобного рода нередки в горах, а поэтому само название не должно нас удивлять. Между прочим, место расположения селения Унал наталкивает на мысль, что название было дано не случайно. Никто не может сказать с уверенностью, когда было основано селение, но датировать название местности мы можем более или менее точно. Это вторая половина XIII-XIV вв.
Читатель, конечно, знает, что до и после указанного времени не было условий для появления названий на монгольском языке. Рассматриваемый топоним несет информацию, которую никакими письменными документами не удается подкрепить. Мы лишь высказываем догадку: видимо, местность была названа так потому, что здесь был отмечен сход горы. Чем был вызван сход горы? Сильным землетрясением или какой-то другой причиной? Ответить на этот вопрос мы не в состоянии...
Кстати, нам известны факты землетрясения, вызвавшие в центральной части Кавказа колоссальные разрушения именно в годы татаро-монголского владычества, но мы не рискуем связать возникновение названия Унал с каким-либо конкретным случаем.
Если уже речь зашла о названиях монгольского происхождения, то приведем пример иного рода. Название селения Кæрдзын в сознании осетин связывается со словом кæрдзын «хлеб не пшеничный, просяной, кукурузный, ржаной». Но дело в том, что подобные названия у осетин не встречаются. Другими словами, приведенное значение Кæрдзын нетопонимично. Как правило, в подобных случаях возникают соответствующие легенды, оправдывающие эти названия.
Как же быть в данном случае?
В науке принято рассматривать топонимы, как было сказано, в комплексе и в отдельности. Обратимся к названию селения Бæрæгъуын, расположенного напротив интересующего нас Кæрдзын. В осетинском языке нет слова Бæрæгъуын «Барагун»; это название является тополексемой, поскольку встречается лишь в топонимике. Перед нами топоним явно монгольского происхождения и означает: «Правая сторона», «Запад». Заметим, что в современном Монгольском соответствующее слово звучит баруун, как следствие стяжения комплекса - агъу- в -уу-. Выходит, что осетинский (аланский) сохранил В чистом виде Монгольское звучание XIII-XIV вв. Однако, здесь есть одна закавыка: селение Барагун располагается не на правой, а на левой стороне реки Терек, служившей ориентиром в момент возникновения названия. Но пусть такое несоответствие никого не смущает: монголы давали названия местностям не по течению реки (и совершенно мудро, т. к. течение реки изменчиво), а по положению солнца в зените. Кстати, и предки осетин (да и многие другие народы) имели такую же традицию.
Как видим, монгольское происхождение названия Барагъун не вызывает сомнения. Теперь вернемся к топониму Кæрдзын. Оно также оказывается монгольским и обозначает ... «Левая сторона», «Восток». Только здесь произошла метатеза (перестановка) частей слова и его адаптация: Дзюнгар-Гардзюн-Кæрдзын. Метатеза произошла, видимо, в аланской среде.
Итак, если в интересующей нас местности встать лицом к солнцу в зените, то Бæрæгъун будет с правой стороны, а Кæрдзын с левой. Значит названия рассмотренных мест оказываются связанными.
НАРОДЫ ДЕЛЯТСЯ СЛОВАМИ...
Некоторые слова прослыли путешественниками. Выяснение их маршрутов даст многое для понимания взаимоотношений между народами в прошлом. И это очень хорошо, ибо письменные документы обычно не регистрируют подобные факты.
Возьмем слово уæрдон «повозка». Данное культурное слово своим существованием обязано иранскому миру, в какой-то мере предкам осетин.
Известный ученый Вячеслав Иванов посвятил древнейшей истории коневодства и колесным повозкам у ариев специальное исследование. Нет сомнения в том, что коневодство и колесные повозки сыграли важную роль в истории народов. Известно, например, что «навыки коневодства и тренинга лошадей для колесничной запряжки были принесены в Переднюю Азию именно индоариями и они сыграли решающую роль в смене военной тактики и развития колесничного боя» (К. Смирнов, Е. Кузьмина).
Появление новых средств передвижения было огромным достижением, а распространение терминов коневодства и колесного транспорта проливает свет на распространение культуры древнего мира.
Уже в древности существовало слово, которое обозначало повозку, на что указывает материал индоевропейских языков. Рядом с осетинским уæрдон следует поставить древнеиндийское вардани «ободья колес», «колея», древнешведское карлваги «повозка человека» (Одина или Тора) и др. Все эти слова восходят к wert — «крутить», «вертеть», «вращать» и т. п. К этому древнему корню восходит не только осетинское уæрдон, но и æууæрдын «тренировать». В. Иванов пишет об использовании этого термина в составе древнемесапотамского aika-wartana «один круг, на котором тренируют лошадь». «Уже давно обратили внимание на собственно индийский характер суф. -ка в -ека, — пишет В. Иванов, — однако, для второй части сложного слова наиболее точное соответствие было найдено не в индийском, а в осетинском æууæрдын».
Профессор И. Хубшмид, посвятивший специальную работу названию повозок в алтайских языках, заметил, что древнеиндийское vartati «крутить, вертеть», митанни wartanna «круг, круглая площадка для тренировки лошадей» (заимствованных из арийского), согдийское вртн (большая длинная повозка) и осетинское уæрдон оказываются связанными. (Это чрезвычайно интересная тема, по ее освещение не входит в нашу задачу).
Как видим, рассматриваемое культурное слово живет с незапамятных времен. В жизни предков осетин повозка занимала огромное место. В течение многих веков повозка была и жилищем. Так, например, у скифов были крытые повозки специального назначения — для женщин. Последние, видимо, отличались от обычных повозок.
Слово уæрдон было заимствовано многими соседями алан. В. И. Абаев приводит чеченское вардан, ингушское ворда, лакское уарда, абхазское а-уарден, абазинское уандæр и др.
К сказанному добавим, что это же слово было усвоено и очень подвижным народом — цыганами. Профессор Джулио Соравия, большой знаток цыганского быта и языка, обратил внимание на то, что в лексике цыган есть и иранское вурдон «повозка». Данный факт может у кого-то вызвать недоумение. Джон Сэмнтон и Франсуа де Во де Фолстье заметили, что одна ветвь цыганского народа, вышедшего из индии, проникла на Кавказ, «позаимствовав там слова из осетинской лексики». Не является ли слово вурдон одним из заимствований того времени?
ОСТОРОЖНО: ЛОЖНАЯ ИНФОРМАЦИЯ!
Наш короткий рассказ не будет полным, если мы не обратим внимание на необходимость самого внимательного изучения языкового материала.
Как-то один знаток английской топонимии с юмором заметил, что специалисты привыкают к некогда созданным легендам и не хотят расставаться с ними даже тогда, когда показана их научная несостоятельность: уж больно эти легенды привлекательны. Сказанное вспоминается каждый раз, когда речь заходит о ранних этимологиях имен и названий в аланских кадагах.
В свое время была высказана гипотеза, что имя нартовского героя Бедзенæг «Бедзенаг» восходит к названию племени «печенег». Данная этимология оказалась столь привлекательной, что с ней не хотят расставаться и поныне, хотя, ее ошибочность доказана с математической точностью.
Так, получилось, что имя нартовского героя получило несколько других объяснений. Если Б. А. Алборов настаивал па связи имени с этнонимом печенег, то Г. С. Ахвледиани был склонен, кажется, считать его грузинским заимствованием, связав его с пъачъаникъ-и «печенег». Были еще другие объяснения этого имени, но, увы, ни одно из них не может быть принято даже в качестве рабочей гипотезы.
Приведенная этимология имеет явные слабости. Например, не совсем ясно, почему начальное «п» должно дать в осетинском «б», когда закономерным было бы «ф». Правда, мы должны, постоянно иметь в виду, что в заимствованных словах принцип закономерности звуковых замещений не соблюдается достаточно строго. Бывают нарушения принципа но разным причинам. Но почему он был нарушен в данном конкретном случае, мы сказать не можем. Нет даже попытки оправдать его. Если мы примем этимологию, возводящую имя Бедзенæг к «печенег», то мы получим информацию, вполне оправданную историческими соображениями. Аланы в течение многих веков соседили с тюркоязычиыми племенами, в том числе и с печенегами. Так что наличие названия исторического племени в аланском было бы вполне оправданным, закономерным.
Оказалось, однако, что Бедзенæг никакого отношения к печенегам не имеет. Перед нами одно из имен монгольской легенды о предках Чингисхана, усвоенной аланами в XIII-XIV вв. На Востоке оно фигурирует в разных формах — Бодончар, Бодунтай, Бадын и т. п. То же имя в национальных вариантах Нартиады бытует как Бæдзенæг, Деденæг, Бедене, Бадыноко, Батын и т. д. Совершенно ясно, что в корне имени *Б-д-н. Любопытно, что образ нартовского героя-одиночки, промышляющего охотой па диких уток, как бы полностью повторяет образ своего монгольского прототипа. Вошли в Нартиаду и другие имена той же монгольской легенды: Джерджиут — Дзерасса, Сохор — Сохъхъыр, Хабичи — баатур — Хæмиц и Батрадз и т. д. Данная проблема была уже освещена и нет надобности возвращаться к ней.
Выходит, что приведенная выше печенежская этимология имени Бедзенæг, несмотря на привлекательность, является ошибочной, дает ложную информацию. Подобных случаев ложноэтимологнческого осмысления иноязычных слов и имен известно много.
Но как же с печенегами? Сохранил ли нартовский эпос какие-либо следы алано-печенежских контактов?
В прежних работах я показал, что печенеги в аланских кадагах фигурируют, но они называются Быцентю, Бичентæ. Во многих языках печенеги так и называются бисени, бичени и т. п. Нарты дружили с благородным родом Бицентæ, а богатырь Хамиц женился на печенежской красавице, будущей матери славного богатыря Батрадза.
О чем может свидетельствовать данный факт? Очевидно, о том, что между аланами — носителями нартовских кадагов — и тюркоязычными печенегами были прочные дружественные связи.
ФАКТЫ ЯЗЫКА - НАДЕЖНЫЕ ФАКТЫ
Ученый, занимающийся историей слов, должен быть предельно осторожным и объективным, ибо его подстерегают разного рода опасности. Например, некоторые исследователи становятся жертвами собственных «построений»: они находят между словами связи, которых никогда не было.
Приведем характерный пример.
В аланском героическом эпосе Нартиаде многократно упоминается название грозного оружия церхъ/шерхъ/церхъ/цирхъ и т. п. Происхождением и значением этого термина занимались многие исследователи и любители. Прошло 120 лет с того времени, когда известный деятель культуры Гацыр Шанаев объяснил его значение как «меч нартов». (В его публикации упоминается и другое название чудесного меча — Дзус-хъара. Я уже писал, что оно связано с арабским Зульфикар/Д'ульфахъари - названием меча Алия, сподвижника и знаменосца пророка Магомета). Многие комментаторы и составители словарей подхватили приведенное объяснение. В «Осетинско-русско-немецком словаре» В. Ммллера рассматриваемый термин трактуется как «Меч нартов», «большой нож». В «Осетинско-русском словаре» Под редакцией А. Касаева читаем: «цирхъ обоюдоострый топор; Меч». В своем «Историко-этимологическом словаре осетинского языка» В. И . Абаев повторяет уже высказанное объяснение термина как «меч, который носится со стрелами». Он же пишет о возможной его связи со словом цыргъ/циргъ «острый».
Профессор Б. А. Алборов посвятил данному слову специальную работу. Оно напоминает ученому персидское тир-и чарх «стрелы колесо». Автор писал, что первоначально церхъ/цирхъ /шерхъ и т. и. обозначало боевое метательное орудие. А. Тибилов представлял грозное оружие нартовских богатырей в виде кинжала. Было также высказано предположение о связи данного термина со словом цырыхъ «сапог».
Как видим, гипотез происхождения рассматриваемого слова более чем достаточно.
Замечу, что и в переводах Нартиады на другие языки рассматриваемый термин передается как меч.
Внимательное чтение кадагов эпических песен убеждает в том. что народные барды забыли значение грозного оружия церхъ/шерхъ/цирхъ и т. п. А забыли потому, что само оружие давно вышло из употребления.
Такие термины и слова называются историзмами. Отсюда и разночтения.
На основе собранного материала автор этих строк пришел к выводу, что интересующий нас термин первоначально обозначал боевой топор, секиру. Это оружие действительно было на вооружении предков осетин с древнейших времен. Известный археолог Баграт Техов в Тлийском комплексе Южной Осетии обнаружил богатейшую серию отлично сохранившихся экземпляров бронзовых боевых топоров. Археолог любезно познакомил меня с этой серией. Должен признаться, что боевые топоры поражают тщательностью отделки, выразительностью орнаментации Трудно поверить, что они были изготовлены в VIII-VII вв. до н. э. Боевые топоры были на вооружении предков осетин вплоть до позднего средневековья. Поэтому было бы странным и непонятным, если бы название этих грозных орудий не сохранились в нашем фольклоре. Теперь мы видим, что соответствующий термин был и сохранился вплоть до наших дней.
Однако сказанное может остаться предположением, если не будет подкреплено языковым материалом. К счатью, материал языка хорошо подкрепляет сказанное выше. Аланское осетинское церхъ/шерхъ/цирхъ имеет несомненные аналогии во многих языках; ср. слав, секыра/секира, лат. securis, ассир. sukurru, древнеевр. seger, исландское seghtr и т. п. в том же значении. Если мы учтем действие известного закона метатезы, перестановки, в данном случае «согл. -Р дает Р — согл.», то все станет ясным. Нет сомнения, что перед нами очень древний термин. Предки осетин, скорее всего, усвоили его от соседей. Мы видели, что он дожил до наших дней в своем первоначальном значении. Вот какую информацию содержит рассмотренный нами историзм.
Материал языка, если с ним обращаться умело, никогда не подведет исследователя. На него можно опираться, как на каменную стену.
