Iriston.com
www.iriston.com
Цæйут æфсымæртау раттæм нæ къухтæ, абон кæрæдзимæ, Иры лæппутæ!
Iriston.com - история и культура Осетии
Кто не помнит прошлого, у того нет будущего.
Написать Админу Писать админу
 
Разделы

Хроника военных действий в Южной Осетии и аналитические материалы

Публикации по истории Осетии и осетин

Перечень осетинских фамилий, некоторые сведения о них

Перечень населенных пунктов Осетии, краткая информация о них и фамилиях, в них проживавших

Сборник материалов по традициям и обычаям осетин

Наиболее полное на сегодняшний день собрание рецептов осетинской кухни

В данном разделе размещаются книги на разные темы

Коста Хетагуров "Осетинскя лира", по книге, изданной во Владикавказе (Орджоникидзе) в 1974 году.


Перечень дружественных сайтов и сайтов, схожих по тематике.



Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru Индекс цитирования
Статьи Словари
Здравствуйте, Гость
Регистрация | Вход
Опубл. 17.12.2008 | прочитано 7624 раз |  Комментарии (4)     Автор: Tabol Вернуться на начальную страницу Tabol
АНТИЧНЫЕ АВТОРЫ I - III ВВ. ОБ АЛАНАХ (начало)

Т.А. Габуев 

 

Впервые этническое наименование "аланы" появляется у античных авторов в I в. н.э. Наиболее раннее их упоминание мы встречаем у знаменитого римского философа Луция Аннея Сенеки (ок. 4 г. до н.э. - 65 г. н.э.), в его пьесе "Фиест", написанной в середине I в. н.э. В уста одного из героев Сенека вкладывает такие слова: "Что это за страна? Аргос и Спарта, получившие по жребию благочестивых братьев, и Коринф, стоящий у заливов двух морей, или здесь Истр, представляющий пути к бегству диких аланов (здесь и далее выделение мое. – Т.Г.)..."[Сенека, Фиест, 627-631]. 

То, что название нового народа появляется именно в литературном произведении, по всей видимости, должно свидетельствовать об известности алан для современников этого автора. Из контекста вышеприведенного отрывка можно заключить, что аланы в своих набегах не только доходили до Истра-Дуная, но и переправлялись через него, беспокоя римские провинции на Балканах. Однако нет никаких указаний на то, откуда происходили эти вторжения, т.е. определить территорию их обитания на этом основании невозможно. 

Не проясняет вопрос и следующее упоминание алан, которое мы также находим в литературном произведении. Марк Анней Лукан в эпической поэме "О гражданской войне", написанной в начале 60-х годов I в. н.э., повествует о войне между Цезарем и Помпеем, разразившейся в 40-х годах I в. до н.э. В этой поэме аланы упоминаются дважды и оба раза в связи с главными героями. Так, Помпеи, обращаясь к Дейотару, говорит: "...если я, в то время как стремился к Каспийским запорам и преследовал суровых и вечно воинственных аланов, предоставил вам, парфяне, широко разбегаться по ахеменским равнинам и никогда не загонял робких в безопасный Вавилон" [Лукан, VIII, 215-225]. 

В другом месте этого же произведения Лукан, описывая злоключения Цезаря в Египте, укрывшегося во дворце от нападения своих врагов, сообщает: 

Тот, кто был убежден в своем непомерном успехе, Здесь перед рабами дрожит и копьями ныне засыпан В самом дворце; на кого не шли ни аланы, ни скифы, Ни даже мавр, кто шутя мишенью делает гостя...[Лукан, X, 450-455] 

Этот фрагмент никакой информации относительно поставленной нами задачи не дает, ибо он только фиксирует этноним "аланы". Отрывок же, связанный с Помпеем, выглядит более интересным, так как он указывает на место и время, когда герой мог столкнуться с аланами. Нам известно, что поход Помпея в Закавказье, во время которого "он стремился к Каспийским запорам", произошел в 60-е годы до н.э. и именно тогда, если исходить из текста Лукана, он и "преследовал суровых и вечно воинственных аланов". Слово "преследовал", видимо, должно указывать на то, что аланы не стояли на месте, а совершая военный поход, отступали. 

Если верить Лукану, то получается, что мы имеем наиболее раннее упоминание алан (60-е годы до н.э.!) в связи с их участием в военных событиях. Но можем ли мы верить этому? Аргументом "за" служит еще одно упоминание алан в связи с походами Помпея. Его мы находим у Аммиана Марцеллина, римского историка IV в. н.э., который вкладывает в уста императора Юлиана (время правления 360 - 363 гг. н.э.) обращенные к своим войскам слова: "...не ныне впервые ... проникли римляне в царство Персиды: не говоря уже о Лукулле или Помпее, который, пройдя земли албанов и массагетов, которых мы теперь называем аланами, разбил и это племя и увидел Каспийские озера..." [Аммиан Марцеллин, XXIII, 5, 16]. 

Однако эти слова, как кажется, не являются вполне убедительным аргументом. И вот почему. Император Юлиан в первую очередь свидетельствует о том, что Помпеи столкнулся с массагетами, затем он дает им этническую характеристику, отождествив их с аланами, и не более того. Для чего ему это было надо? Видимо, воодушевляя свои войска и перечисляя народы, испытавшие на себе силу римского оружия, Юлиан хотел указать не тот народ, имя которого мало что говорило его солдатам, т.е. массагетов, а тот, который в IV в. являлся реальным и грозным противником Римской империи. Так что свидетельство Аммиана Марцеллина, на мой взгляд, не может быть доказательством столь раннего появления алан на исторической арене. Что еще говорит против этого? Во-первых, то, что ни у кого из римских авторов, кроме Лукана и Марцеллина, мы не находим сообщений о столкновении Помпея с аланами, хотя многие из них оставили достаточно подробные описания этих походов. Во-вторых, до упоминания алан у Сенеки мы вообще не имеем о них никаких сообщений, хотя многие авторы (Страбон, Помпоний Мела и др.) достаточно подробно описывают территории, на которых аланы фиксируются в дальнейшем. По той же причине мы не учитываем упоминание алан в работе Юлия Валерия "Деяния Александра Македонского" [Юлий Валерий, I, 2], которая является латинским переводом "Псевдокаллисфеновых сказаний об Александре Македонском" и написана до середины IV в. н.э., поскольку участие алан в событиях IV в. до н.э. выглядит явной натяжкой. 

Объяснить двукратное появление этнонима "аланы" у Лукана можно следующим образом. Поэт Лукан писал не исторический трактат, а литературное произведение, безусловно основанное на исторических фактах. Но как художник он мог свободно отклоняться от одних фактов, придавая большее значение другим или даже вводя в действие поэмы эпизоды, не имевшие отношения к реальным событиям. Так, например, в VII главе мы видим Цицерона, обращающегося с речью к Помпею перед началом Фарсальской битвы, хотя на Фарсальском поле Цицерона, как известно, не было [Лукан, VII, 60-85 (см. там же Приложения, с. 290)]. Иначе говоря, мы сталкиваемся с определенной поэтической вольностью автора, которой, видимо, следует объяснить и появление в тексте нового, но уже заслужившего уважение римлян своей воинственностью народа. 

Не обошел алан своим вниманием и Гай Валерий Флакк, римский поэт I в. н.э. Его перу принадлежит поэма "Аргонавтика", написанная в 70 - 80-х годах I в. н.э., в которой своеобразно интерпретируется греческий миф. События поэмы разворачиваются в Колхиде, куда во время войны между двумя братьями, Ээтом и Персом, прибывают за золотым руном аргонавты. Они становятся на сторону Ээта, в то время как Перс поднимает против своего брата многие народы, среди которых мы не только встречаем алан, но и узнаем имя их вождя. 

"Анавсий, уже раньше ставший врагом за то, что Медея была обещана в жены албанскому тирану, выслал пылких аланов, за которыми вскоре последовал и сам, и свирепых гениохов. Увы, он не знал, в чертог какого чудовища стремился войти и какой ужас предстоял ахейским городам, будучи сам приятнее богам и счастливее в холостом дворце" [Флакк, VI, 40-50]. 

Как видно из этого текста, Анавсий являлся предводителем и алан, и гениохов. Поскольку это явно иранское по звучанию имя без труда переводится с осетинского как "ненасытный" [см. Гаглойти Ю.С., 1966, с. 80], то мы можем заключить, что Флакк считал его аланом по происхождению. 

Кроме того, можно предположить, что Флакк считал Анавсия не только военным предводителем, но и верховным правителем или даже царем. За это говорит следующее. Анавсий стал врагом царя Ээта, потому что дочь последнего (Медея) "была обещана в жены албанскому тирану", и вряд ли человек, не занимающий высокое положение, мог претендовать на руку царевны. Важно и то, что Флакк упоминает "холостой дворец", служивший Анавсию резиденцией, и ахейские города, на которые он, их правитель, из-за своего тщеславия навлек ужасы войны. Флакк, как кажется, относится с определенной долей сочувствия и даже жалости к этому герою, сожалея, что "увы, он не знал, в чертог какого чудовища стремился войти... будучи сам приятнее богам и счастливее в холостом дворце". 

Подобные чувства к Анавсию и аланам были небезосновательны, поскольку в решающей битве удача, как и помощь богов, сопутствовала аргонавтам. Об этом ярко свидетельствует эпизод сражения, в котором Язону противостоит скиф Колакс, которого Флакк считал сыном Юпитера: "...И схватив с земли обломок скалы, оружие, достойное его грубого века и его крепких рук, он (Колакс. - Т.Г.)бросает его в Язона. Но царственная Юнона отводит удар и обращает его на неизвестного и не стоящего слез Монеса. И вот он сам падает навзничь. Юпитер не отвратил удар от сына. И страшное копье Эсонида пронзает ему щит и грудь. Язон кидается к нему и добивает падающего, а от него он бросается на аланов, которым уже известна его сила" [Флакк, VI, 609-656]. 

Таким образом, вырисовывается следующая картина. Алан Анавсий являлся предводителем аланов и гениохов. Вся территория, на которую распространялась его власть, нам неизвестна. Безусловно, она включала территории, занимаемые ахейскими племенами, чьи города упоминаются у Флакка, и земли гениохов, которых рядом с ахейцами греко-римские авторы помещали на восточном побережье Черного моря, к северу от Колхиды [Страбон,XI, 2, 12; Птолемей, V, 8, 17-25; Арриан, Объезд Эвксинского Понта, 15; Дионисий Периегет, 652-710]. 

Итак, если верить Валерию Флакку, территория обитания алан находится на восточном побережье Черного моря севернее Колхиды и в непосредственной близости от племени гениохов. Но можно ли к Флакку, как и к Лукану, относиться с полным доверием? Здесь настораживает вот что. Ни один античный автор не фиксирует алан там, где их помещает Валерий Флакк, хотя многие из них дают нам достаточно надежные сведения о территории расселения алан. Более того, мы ни разу не находим никакого указания на политический альянс алан с гениохами. И еще стоит обратить внимание на следующее. В развивающихся в поэме событиях наряду с аланами и гениохами на стороне Перса выступают десятки народов, территории обитания которых охватывают огромные пространства от Балкан до Индии. А что как не фантазия поэта могло заставить эти народы сняться с насиженных мест и взяться за оружие? Неужели междоусобица двух братьев? 

Поэма Валерия Флакка, безусловно, ценна для исследователей, поскольку при характеристике упоминаемых народов автор приводит множество деталей этнографического и бытового характера, что указывает на его высокую эрудицию, но пользуется он ими в свободной, свойственной только поэту манере. Подобным образом оценивая произведение Флакка, нельзя не согласиться с мнением М.И. Ростовцева, считавшего, что "у него (у Флакка. - Т.Г.) был ряд заметок этнографического содержания частью в памяти, частью в записи, ряд отдельных характеристик и красивых черт без точных указаний на тот или другой народ, и этот ряд заметок Валерий Флакк причудливо вплел в свою хорографию" [Ростовцев М.И., 1925, с. 62]. 

Так подробно остановиться на произведениях Лукана и Флакка нас заставляет то, что многие историки видят в сообщениях этих авторов если не подтверждение появления алан на исторической арене во времена Помпея, то, по крайней мере, неопровержимое доказательство их присутствия на Кавказе в середине I в.н.э. Однако, на наш взгляд, эти утверждения достаточно смелы и вышерассмотренные фрагменты свидетельствуют не более чем о широкой известности алан римскому обществу середины I в. н.э. 

Завершая разбор литературных произведений I в. н.э., в которых упоминаются аланы, хотелось бы остановиться еще на одном. Это небольшая эпиграмма Марка Валерия Марциала (42 - 102 гг. н.э.), адресованная известной римской куртизанке Целии. Сатирик, перечисляя поклонников последней, представителей многих народов, в основном "варваров", пишет: "тебя не объезжает и алан на сарматском коне" [Марциал, VII, 30,6]. Основываясь на этой фразе, Бернард Бахрах делает вывод: "Хотя римляне и не могли иметь повседневных контактов с аланами, замечание Марциала свидетельствует о том, что некоторые из них могли посещать Рим в свитах восточных принцев, и, таким образом, Каелия (Целия. - Г.Г.) могла иметь возможность встречаться с ними" [Бахрах Б.С., 1993, с. 26]. Что ж, возможно, так оно и было, по пока эту мысль Б. Бахраха, видимо, следует рассматривать только как предположение. 

И все же, как бы ни были важны и интересны сообщения римских поэтов I в. н.э., более ценными и достоверными для нас являются сведения историков, их современников. Только у двоих из них мы встречаем алан и узнаем о территориях, где они их поселяют. К числу таких сведений следует в первую очередь отнести сообщение Гая Плиния Старшего (23/24 - 79 гг. н.э.). В капитальном труде "Естественная история", писавшемся и дополнявшемся вплоть до его смерти, мы находим следующее: "К северу от Истра, вообще говоря, все племена считаются скифскими, но прибрежные местности занимали разные племена, то геты, у римлян называемые даками, то сарматы, или по-гречески савроматы, и из их числа гамаксобии, или аорсы, то неблагородные, рабского происхождения скифы, или троглодиты, затем аланы и роксоланы. Страны, лежащие к северу между Данувием и Геркинским хребтом до Паннонских стоянок в Карнунте и до полей и равнин, живущих там в соседстве германцев, занимают язиги - сарматы, а горные хребты и ущелья до реки Патисса – прогнанные ими даки" [Плиний, IV, 80]. 

Итак, мы нашли указание на территорию, где Плиний помещает алан, т.е. к северу от Истра. Но указание это требует дополнительного уточнения. В вышеприведенном отрывке река Дунай выступает под двумя разными названиями: Истр и Данувий, и севернее каждого из этих названий приведены группы обитавших там народов. Налицо вроде бы путаница, но эта путаница только кажущаяся. Ее устраняет сам Плиний: "Затем следуют устья Истра. Он берет начало в Германии с горного хребта Абновского, против галльского города Раврика, затем течет на протяжении многих тысяч шагов по ту сторону Альп и через бесчисленное множество народов под именем Данувий: после очень большого пополнения его вод, с того места, где начинает омывать Иллирию, он получает название Истра" [Плиний, IV, 79]. 

Как видим, одна и та же река имеет два названия. Одним (Данувий) названо ее верхнее и среднее течение, другим (Истр) - нижнее течение и устье. Значит, аланы находились севернее устья Дуная, а точнее, в чем совершенно прав Д.А Мачинский [Мачинский Д.А., 1974, с. 124], северо-восточнее его, т.е. в Северном Причерноморье. Кроме того, в списке народов, обитавших "к северу от Истра", аланы названы предпоследними, а следовательно, они не могли находиться в непосредственной близости к устью Дуная – месту, от которого ведется перечисление народов. Сложность состоит в том, что Плиний, дав западную географическую привязку описываемой территории (Истр), не дал другую – восточную. Прояснить этот вопрос невозможно без сопоставления этнокарты Плиния с этнокартой кого-либо из его предшественников. Идеально для этой задачи подходит "География" Страбона – одно из немногих почти полностью дошедших до нас сочинений античного времени, написанное в начале I в. н.э. Из нее мы узнаем: "Все пространство... между Борисфеном (Днепром - Т.Г.) и Истром занимают, во-первых, пустыня гетов, затем тирегеты, за ними - язиги-сарматы так называемые царские, и урги; ...а самые северные, занимающие равнину между Танаисом (Доном. - Т.Г. Борисфеном, называются роксоланами" [Страбон, VII, 3, 17]. 

Итак, и у Плиния, и у Страбона последними в перечне народов, населявших Северное Причерноморье, значатся роксоланы. И что очень важно, Страбон, очерчивая занимаемую ими территорию ("между Танаисом и Борисфеном"), указывает на р. Танаис-Дон как на восточную границу территории роксоланов. То есть благодаря Страбону мы получили вторую географическую привязку, замыкающую с востока рассмотренный фрагмент этнокарты Плиния. 

Если при сопоставлении списков народов Страбона и Плиния сразу же опустить только одному Страбону известных ургов и явно заимствованных Плинием у более древних авторов троглодитов (кстати, известных для многих территорий античного мира), то мы получим перечень народов, более или менее соответствующий времени жизни каждого из авторов. Списки обоих авторов, как видим, не совпадают. Но это и не удивительно, так как временная разница между составлениями двух этнокарт насчитывает несколько десятилетий, за которые в Северном Причерноморье произошли передвижения народов. У Страбона сразу за гетами-тирегетами следуют языги, а у Плиния на этой территории вместо языгов мы находим сармат-савроматов, а собственно языгов фиксируем в западных районах к северу от Дуная, куда они, видимо, вынуждены были удалиться. 

Кто же эти сарматы-савроматы Плиния? Автор выделяет из их числа аорсов-гамаксобиев, но ничего не говорит о ком-либо еще. Однако мы можем предположить, что языги ушли на запад не все и часть их осталась на прежних своих территориях. Подтверждает это этнокарта Клавдия Птолемея, автора II в., который помещает часть языгов на берегу Меотиды [Птолемей, III, 5, 7], а другую - языгов-метанастов (переселенцев) по соседству с Дакией [Птолемей, III, 5, 1]. Характеристика последних как метанастов, т.е. переселенцев (при наличии другой их части в другом месте), свидетельствует о том, что Птолемей рассматривал их только как часть этнического массива, именуемого "языгами". 

Причины ухода части языгов, видимо, следует объяснить приходом новой для этой территории группы кочевников, а именно "гамаксоби-ев, или аорсов". Мы не будем подробно останавливаться на сложном вопросе о соотнесении аорсов и гамаксобиев, поскольку он требует отдельного рассмотрения. Хотелось бы только высказать некоторые соображения. Одни ученые два эти этнонима идентифицируют, другие -различают, и объясняется это противоречивостью самих источников. Так, Страбон в начале I в. н.э. знает только аорсов и помещает их к востоку от Танаиса (в данном случае речь идет о "нижних аорсах") [Страбон, XI, 5, 8]. Помпоний Мела несколько позже, видимо в начале 40-х годов I в. н.э., говорит, что на северо-западе Меотиды живут "саврома-ты, называемые амаксобиями, потому что вместо домов им служат повозки" [Помпоний Мела, II, 2]. Корнелий Тацит, описывая войну 49 г. между аорсами и сираками, знает только аорсов, однако не дает точного указания на места их обитания [Тацит, Истории, XII, 15-20], но из контекста его рассказа мы можем сделать вывод, что, скорее всего, они находились там, где их фиксирует Страбон. Плиний, в еще более позднее время, их отождествляет и помещает аорсов-гамаксобиев в Северном Причерноморье. А Птолемей уже во II в. н.э. знает и тех и других в разных местах, но в обоих случаях к западу от Танаиса. 

Вариантов трактовки вышеприведенных свидетельств очень много. Например, если считать аорсов и гамаксобиев единым этническим целым, то получится, что Помпоний Мела зафиксировал переселение с левого берега Дона на правый только части этого народа под именем амаксобиев, остальная же его масса могла совершить переход через Дон только после 49 г. н.э. Но если эти наименования дифференцировать, то переход всех аорсов через Дон мог состояться только после 49 г. н.э. А амаксобиев Пом-пония Мелы можно рассматривать как любое другое сарматское племя, характеризуемое как "живущие в повозках". Однако вне зависимости от того, являлись ли аорсыи гамаксобии одним народом или нет, можно констатировать, что в середине I в. н.э. аорсы переправились через Танаис и поселились к северу от Меотиды, видимо, потеснив языгов. 

Несколько позже аорсов-гамаксобиев в Северном Причерноморье появляются аланы, которые вклиниваются в пространство между аорсами и роксоланами и занимают территорию на северном побережье Азовского моря. Последнее вытекает из того, что перечисление народов Плинием ведется с запада на восток, и аорсы-гамаксобии оказываются к западу от алан, а роксоланы - к востоку. Подтверждает подобную локализацию фиксация Страбоном р. Танаиса как восточной границы территории роксоланов. Итак, благодаря Страбону мы получили вторую географическую привязку, замыкающую с востока рассмотренный фрагмент этнокарты Плиния. 

На локализацию алан к северу от Меотиды-Азовского моря указывает Иосиф Флавий, историк второй половины I в. н.э. В его книге "О войне иудейской", написанной в 90-х годах н.э., мы читаем: "...племя аланов есть часть скифов, живущая вокруг Танаиса и Меотийского озера" [Иосиф Флавий, VII, 7,4]. Свидетельство Иосифа Флавия ценно тем, что мы получаем прямое указание на территорию обитания алаи которая, кроме известной нам благодаря Плинию Меотиды, включала и районы Танаиса-Дона. А если вспомнить Сенеку, сообщившего, что аланы в своих набегах доходили до Дуная, и суммировать все свидетельства авторов I в. н.э., то можно сделать вывод: аланы, появившись в середине I в. н.э. в Восточной Европе и закрепившись "вокруг Танаиса и Меотиды", стали широко известны римским авторам в первую очередь своей "суровостью и вечной воинственностью". И появление этого народа на вышеуказанной территории произошло между 49 и 65 гг. н.э. 

Не менее разнообразны сведения античных авторов II в. н.э., в которых упоминаются аланы. Но только у двоих из них, Дионисия Периегета и Клавдия Птолемея, мы встречаем указания на территорию их обитания. Так, Дионисий в своем труде "Описание населенной земли", написанном в 124 г., сообщает: "К северу от него (Истра. - Т.Г.)на широком пространстве живет множество племен вплоть до устья Меотийского озера: германцы, сарматы, геты и бастарны, неизмеримая часть даков и храбрые аланы, тавры, населяющие крутой, узкий и длинный Бег Ахилла и далее живущие до устья самого озера" [Дионисий Периегет, 298-320]. 

Сообщение Дионисия менее информативно, чем сведения Иосифа Флавия и Плиния. Оно хотя и указывает на восточную часть пространства, простирающегося от Дуная до Азовского моря как на территорию обитания алан, практически не дает никаких более точных сведений об этом. Ценность его заключается только в подтверждении, и то в самом общем виде, информации двух предшественников Дионисия. 

Более разнообразную информацию об аланах мы находим у крупнейшего географа античности – Клавдия Птолемея. В своем "Географическом руководстве" он фиксирует этот народ на различных территориях Евразии, среди множества племен, его окружавших. Причем то, что мы теперь называем Евразией, у Птолемея делится на три крупных региона: Европейскую Сарматию, Азиатскую Сарматию и Скифию. Деление Сарматии на Европейскую и Азиатскую у Птолемея [Птолемей, III, 5, 1-3] в значительной мере соответствует аналогичному делению более древней Скифии, устоявшемуся в античной литературе еще со времен Геродота, т.е. граница между ними проходит по реке Танаис. Замена названия Скифии на Сарматию ко времени Птолемея прямо отражает новые политические и этнические реалии. В то же время термин "Скифия" у Птолемея сохраняется, но он покрывает уже территории к востоку от Азиатской Сарматии, а границей между двумя этими регионами является река Ра – Волга [Птолемей, V, 8, 12]. Аланы у Птолемея зафиксированы во всех трех регионах, но пока мы поговорим только о Сарматии. Вопросы, касающиеся алан в Скифии, будут рассмотрены ниже. 

В главе "Положение Европейской Сарматии" мы читаем следующее: "Заселяют Сарматию очень многочисленные племена: венеды – по всему Венедскому заливу; выше Дакии - певкины и бастарны; по всему берегу Меотиды язиги и роксоланы; далее за ними внутрь страны - гамаксобии и скифы-аланы" [Птолемей, III, 5, 7]. 

В этом отрывке Птолемей приводит наиболее крупные, "многочисленные" племена, населяющие Европейскую Сарматию, причем все они известны из сообщений его предшественников. Отличие сведений Птолемея заключается в том, что аланы локализуются этим автором в наиболее восточной, а точнее, в юго-восточной части этого региона. Речь в данном случае, видимо, идет о районе, расположенном где-то к северу от Меотиды и к западу от Танаиса, в его нижнем течении (рис. 1). В какой-то мере подтверждает и конкретизирует это перечисление Птолемеем в последующем тексте большого количества "менее значительных племен", населяющих Европейскую Сарматию. Мы узнаем, что соседями алан с северо-востока были судины и ставаны [Птолемей, III, 5, 9], с севера – стурны, а с запада "между аланами и гамаксобиями – карионы и саргатии" [Птолемей, III, 5, 10]. Поскольку Птолемей ничего не сообщает о восточных и южных соседях алан, то можно сделать вывод, что с востока район обитания алан был ограничен Танаисом, а с юга - Меотидой. То есть мы находим алан на территории, ранее занимаемой роксоланами, которых аланы, по всей видимости, вынудили передвинуться в западные области. 

Помимо собственно алан, Птолемей упоминает "у поворота реки Танаиса" и танаитов [Птолемей, III, 5, 10], которых в IV в. н.э. Аммиан Марцеллин идентифицирует с аланами [Аммиап Марцеллип,XXXI, 3,1], но мы не знаем являлись ли эти таланты во времена Птолемея аланами. 

Кроме того, Птолемей сообщает, что среди гор, пересекающих Европейскую Сарматию, имеются и "горы Аланские" [Птолемей, III, 5, 5], которые, видимо, вслед за Ю.А. Кулаковским следует отождествить с Донецким кряжем [Кулаковский Ю.А., 1899г,с. 20], как это делают многие исследователи. 

Что касается Азиатской Сарматии, то здесь этноним "аланы" в том звучании, в котором мы его встречали ранее, не зафиксирован, но мы находим реку Алонта, которая располагается между реками Соана (р. Сулак) и Удон (р. Кума), выше которых находится устье реки Ра (Волги) [Птолемей, V, 8, 12]. В то же время мы встречаем племя олондов, которое, исходя из текста Птолемея, без труда локализуется на северозападном побережье Каспийского моря [Птолемей, V, 8, 17-25], что позволяет с большой долей вероятности соотнести два названия Алонта и олондов, и локализовать одно из аланских племен на побережье Каспия, между Кавказским хребтом и устьем р. Волги и идентифицировать р. Алонта с устьем р. Терек (рис 1). 

Кроме того, описывая северные пространства между Доном и Волгой, Птолемей перечисляет многие народы, ниже которых, непосредственно перед "северным поворотом реки Танаиса", помещается народ "асеи" [Птолемей, V, 8, 16], которых, возможно, можно рассматривать как одну из составляющих аланского этноса (об асах-асиях и аланах будет сказано ниже). 

К источникам II в. н.э., касающимся локализации алан, исследователи относят и сообщения знаменитого греческого сатирика Лукиана Са-мосатского (ок. 120 - после 180 г. н.э.). В замечательном произведении "Токсарис, или дружба", построенном в форме диалога грека Мнесип-па со скифом Токсарисом, автор вкладывает в уста последнего пять красочных рассказов, свидетельствующих о дружбе скифов-побратимов. В связи с рассматриваемой темой нас более всего интересует третий рассказ [Лукиан, 44-55]. Вот его содержание. 

Скиф Арсаком отправился к боспорскому царю Левканору для сбора дани. Увидев его дочь Мазею, он влюбился и решил посвататься. Однако она была отдана в жены более богатому и знатному Адирмаху, который должен был отвезти свою невесту в страну меотов к махлиям. Посчитав себя кровно оскорбленным, Арсаком направился к своим друзьям - Макенту и Лонхату, и поведал им о нанесенной ему обиде. Друзья, решив отомстить, "делят" месть на три части. Лонхат обязался принести Арсакому голову царя Левканора, Макент - привезти невесту, а сам Арсаком должен был собрать войско, необходимое в предстоящей войне. Каждый из побратимов с успехом справляется с взятыми на себя обязательствами. Арсаком, по обычаю своего народа, режет вола, варит мясо и выкладывает его на расстеленную на земле воловью шкуру, сам же садится на нее, заложив руки за спину: "Это считается у нас самой сильной мольбой. Родственники сидящего и вообще все желающие подходят, берут каждый по части лежащего тут бычьего мяса и, став правой ногой на шкуру, обещают, сообразно со своими средствами, один – доставить бесплатно пять всадников на своих харчах, другой – десять, третий – еще больше... Так поступил и Арсаком: у него набралось около пяти тысяч всадников, а тяжеловооруженных и пеших вместе двадцать тысяч" [Лукиан, 48]. 

Тем временем Лонхат, хитростью заманив царя Левканора в храм Ареса, убивает его и с отрубленной головой обидчика возвращается в Скифию. 

Чтобы выполнить свое обещание, к хитрости приходится прибегнуть и Макенту. Явившись к махлийскому царю Адирмаху, Макент, сообщив о смерти боспорского царя, призывает его, как царского зятя, занять престол "и не допустить, чтобы власть перешла к незаконнорожденному брату Левканора Эвбиоту". Он советует Адирмаху взять на Боспор свою невесту, чтобы легче было привлечь на свою сторону боспорцев, и сам вызывается ее сопровождать. Для пущей убедительности он сообщает: "Я родом алан и прихожусь ей родственником с материнской стороны, потому что Левканор взял замуж Мастиру из нашего народа. И вот теперь я прибыл к тебе от братьев Мастиры, живущих в Алании, с советом как можно скорее отправиться на Боспор" [Лукиан, 51]. 

Заподозрить обман махлийцам не удалось, так как Макент по одежде и языку походил на алана, "потому что и то и другое у аланов одинаково со скифами, только аланы не носят длинных волос, как скифы. Но Макент и в этом уподобился им, подстригши волосы настолько, насколько они у аланов должны быть короче" [Лукиан, 51]. 

Ничего не подозревающий Адирмах, устремившись на Боспор, поручает Макенту доставить туда Мазею. "Макент днем вез ее на колеснице, но с наступлением ночи посадил наконя... вскочил на него и сам и продолжил путь уже не вдоль Меотиды, но повернул внутрь страны, оставив Митрейские горы вправо, дал в это время девице отдохнуть и на третий день прискакал из страны махлиев в Скифию" [Лукиан, 52]. 

Открыв обман, Адирмах не стал претендовать на боспорский престол, на котором уже воцарился Эвбиот, "а возвратился в свою страну, собрал большое войско и через горы вторгся в Скифию. Немного спустя напал (на скифов. - ТГ.) и Эвбиот, ведя с собой поголовное ополчение эллинов и приглашенных на помощь аланов и савроматов в количестве двадцати тысяч" [Лукиан, 54]. 

Решающее сражение закончилось победой скифов, которым, как сообщает Токсарис "...боспорцы обещали платить двойную дань, махлии – дать заложников, а аланы взялись за это нападение подчинить нам синдианов, издавна враждовавших с нами" [Лукиан, 55]. 

Хотя аланы в рассказе Лукиана упомянуты вскользь, остановиться на нем подробно нас заставило то, что многие исследователи рассматривают это произведение как еще один достоверный источник, свидетельствующий о пребывании алан на Северном Кавказе. Сомнения же в подобной локализации алан возникают из-за отсутствия у Лукиана точных географических привязок. Это касается почти всех географических и этнических наименований. Но попробуем разобраться. 

Локализовать Скифию, по крайней мере как ее себе представлял Лукиан, возможно, если обратиться к первому рассказу Токсариса - о дружбе скифов Дандамиса и Амизока [Лукиан, 39-41]. Из этого рассказа, повествующего о набеге савроматов на скифов, становится ясно, что границей между этими народами являлся Танаис и Скифия располагалась к западу от него, а савроматы соответственно к востоку. Однако следует отметить, что не только во времена Лукиана, но и при первом упоминании алан в исторических хрониках подобная локализация скифов уже невозможна. С III в. до н.э. скифы занимали небольшую территорию в Крыму и в низовьях Днепра (Малая Скифия). 

Не просто отыскать и территорию, занимаемую махлиями. Если считать их одним из меотских племен, как это делает Лукиан, то обитать они должны были на Кубани, в непосредственном соседстве с Боспором. В этом случае это меотское племя известно только одному Лукиану, и не очень ясно, как возможно попасть в Скифию, перевалив через горы. Но если сопоставить махлиев с махелонами Флавия Арриана [Арриан, Объезд Эвксинского Понта, 15] или с манралами и поселением Мехлесс Птолемея [Птолемей, V, 9,4-5], то обитать они должны на Черноморском побережье, на севере Колхиды. В этом случае неясно, как можно попасть в Скифию, если один день скакать (как это делают Макент с Мазеей) вдоль Меотиды, а затем, повернув "внутрь страны, оставив Митрейские горы вправо... и на третий день" прискакать из страны махлиев в Скифию. В последнем случае Скифия должна находиться на Северном Кавказе. 

И еще. Не совсем ясно, что же у Лукиана является Митрейскими горами – другие авторы их не упоминают. 

 

 

(ПРОДОЛЖЕНИЕ)



<==    Комментарии (4)      Версия для печати
Реклама: Рекомендуем практичный портал отборных советов sovetnika.net, смотри в удобном формате на смартфоне.

Ossetoans.com OsGenocid ALANNEWS jaszokegyesulete.hu mahdug.ru iudzinad.ru

Архив публикаций
  Января 2024
» О чем рассказали восточно-европейские руны
  Ноября 2022
» От Кавказа до Волги
  Августа 2022
» Кавказцы глазами русских: говорят архивные документы...
  Марта 2022
» К вопросу о заселении Фиагдонской котловины, по данным фамильных и народных преданий
» О новых именах в истории царственного дома средневековой Алании
  Февраля 2022
» К ВОПРОСУ ОБ УДЕЛЬНЫХ ВЛАДЕТЕЛЯХ УАЛЛАГКОМА ПО ФАМИЛЬНЫМ, НАРОДНЫМ ПРЕДАНИЯМ И АРХИВНЫМ МАТЕРИАЛАМ
  Декабря 2021
» Осетинская религия; религия осетин (Ирон дин)
  Мая 2021
» Иверская (Моздокская) икона Божией Матери
  Мая 2020
» Соотношение понятий Æгъдау, религия (дин), вера во внутриосетинской дискуссии
  Июля 2019
» Открытое обращение представителей осетинских религиозных организаций
  Августа 2017
» Обращение по установке памятника Пипо Гурциеву.
  Июня 2017
» Межконфессиональный диалог в РСО-Алании состояние проблемы
  Мая 2017
» Рекомендации 2-го круглого стола на тему «Традиционные осетинские религиозные верования и убеждения: состояние, проблемы и перспективы»
» Пути формирования информационной среды в сфере осетинской традиционной религии
» Проблемы организации научной разработки отдельных насущных вопросов традиционных верований осетин
  Мая 2016
» ПРОИСХОЖДЕНИЕ РУССКОГО ГОСУДАРСТВА
» НАРОДНАЯ РЕЛИГИЯ ОСЕТИН
» ОСЕТИНЫ
  Мая 2015
» Обращение к Главе муниципального образования и руководителям фракций
» Чындзӕхсӕвы ӕгъдӕуттӕ
» Во имя мира!
» Танец... на грани кровопролития
» Почти 5000 граммов свинца на один гектар земли!!!
  Марта 2015
» Патриоту Алании
  Мая 2014
» Что мы едим, или «пищевой терроризм»