Нынешний, по новейшей нумерации шестой, а по абсолютному счету семнадцатый съезд осетинского народа впервые собрался в Цхинвале. По странному стечению обстоятельств – собрался накануне семнадцатилетия Республики Южная Осетия. Пусть никого не обманет это юношески неюбилейное число. Юбилей у нас все-таки есть – в этом году исполнилось девяносто лет первому народному съезду. Девяносто лет Осетия гражданскими институтами восполняет пробелы государственного единства. Девяносто лет народ избирает неделимое общественное представительство, наглядно демонстрируя противоестественность и временность всех попыток политического разделения.
Расположенная в геополитическом центре Кавказа, по обеим сторонам Главного хребта, Осетия является лучшим опровержением мифа о горах как естественной границе. Этнокультурное единство территории, которую занимает современная Осетия, хорошо прослеживается с эпохи поздней бронзы и раннего железа – с конца II и начала I тыс. до н. э. По меньшей мере со времен кобанской культуры и скифских походов в Азию на склонах этих гор говорят на одном языке.
Народ, с середины XVIII в. известный как «осетины» – последний осколок многочисленных древних племен, которые у Геродота, Страбона и Птолемея именуются скифами и сарматами. В средневековых хрониках Запада предки осетин чаще упоминаются под именем «аланы», на Востоке их называли также «асами», «ясами», «осами». Средневековое Аланское государство было разрушено в XIII-XIV вв. в кровопролитных войнах с монголами и Тимуром. Потеряв равнинные земли, выжившие аланские группы сосредоточились на юго-восточной окраине разоренной страны – в самом сердце Кавказа, в труднодоступных каньонах и горных долинах по обеим сторонам Главного хребта. Триста лет – с XV по XVII век – они жили замкнутыми общинами, обороняя от врагов свои ущелья. Триста лет суровая борьба за жизнь составляла главный смысл существования – народ должен был преодолеть последствия демографической катастрофы. Горная Алания того времени – свободная конфедерация самоуправляющихся земель-областей (осет. «комбæстæ»), которые по-русски принято называть обществами. Грузинский вариант названия Алании – «Осетия» – закрепился в русском языке в эпоху возобновления русско-аланских отношений, после трехвекового перерыва и взамен забытого славянского имени алан – «Ясы».
Присоединение к России
Когда к началу XVIII в. порог демографической состоятельности был, наконец, преодолен и горная Алания-Осетия превратилась в перенаселенную страну, перед ней встали острейшие проблемы социального и политического кризиса. Теснота и малоземелье, развитая сословная иерархия и классовые противоречия, междоусобные конфликты и жесткое противостояние экспансии южных и северных соседей – таким было положение страны в первой половине XVIII в. И самое главное – за три столетия безгосударственного существования Осетия исчерпала возможности социально-политического развития в формате конфедерации самоуправляющихся обществ.
Первостепенные цели, ясно сформулированные политической элитой того времени – возвращение на равнину, преодоление феодальной раздробленности и создание надежной система обороны – были равно недостижимы вне государственных институтов. Помимо внутренних предпосылок государственного самоопределения, без него было невозможно защитить свои интересы в ситуации жесткого имперского соперничества на Кавказе. Как известно, в борьбе за контроль над Центральным Кавказом участвовало целых три империи: Иран, Турция и Россия.
Чтобы отстоять жизненное пространство и обеспечить будущее страны, Алании-Осетии вновь были необходимы государственные формы самоорганизации. Но восстановить аланскую государственность в альпийской зоне Центрального Кавказа невозможно – там отсутствует необходимая для этого природно-хозяйственная база. Аланское царство, как и все когда-либо существовавшие кавказские государства, опиралось на материальные ресурсы равнины, потерянные в XIV в. и уже недоступные для горной Осетии. Главное достижение осетинской политической мысли и практической дипломатии XVIII в. как раз и заключается в том, что был найден выход из этого замкнутого круга. Выход остроумный и безошибочный: если нам необходима государственность, но нет ресурсов для ее сепаратного восстановления, то следует сделать своим уже существующее сильное государство.
Понятно, что ответственность стоявшего перед Осетией выбора заключалась не столько в эффективном восстановлении государственности – это лишь инструмент, – сколько в определении оптимальных направлений хозяйственного, политического и культурного развития. Спокойный прагматизм – вот главная черта решения о присоединении Алании-Осетии к России. Нужно признать: стратегическому союзу с Россией не было ни политической, ни экономической, ни культурной альтернативы.
Прежде всего – Россия на деле продемонстрировала полное признание осетинского суверенитета, только Россия предложила осетинам горизонтальную модель взаимных обязательств. Иран же и Турция были представлены на Кавказе вассальными (в том числе грузинскими) владениями, пытавшимися навязать Осетии подчиненный статус в многоступенчатой феодальной иерархии.
Партнерство с Россией позволило восстановить отлаженную еще в средневековье систему социально-политических и хозяйственных связей. Основной экономический потенциал средневековой аланской государственности был сосредоточен на плодородной предкавказской равнине. В новых условиях роль метрополии брал на себя российский центр, быстро расширявший господствующие позиции в Предкавказье.
Алано-славянское этноязыковое родство было научно установлено в следующем столетии, зато религиозная близость двух православных народов оказалась существенным фактором сближения. Ведь в непосредственном соседстве с Осетией в XVIII в. не было христианских стран. Не стоит обманываться на счет грузинских владений: не только персидский сюзерен картлийских царей и князей, но зачастую и сами они были мусульманами – крестьянское православие в этом случае не имело политического значения. Культурная ценность русско-осетинского союза была незамедлительно доказана и практически: сначала деятельностью Осетинской духовной комиссии, переводившей на осетинский язык богослужебную литературу и обучавшей желающих грамоте, а затем созданием – за целое десятилетие до присоединения – первой осетинской школы в Моздоке. Для сравнения: действия грузинских миссионеров во все времена были направлены на этноязыковую ассимиляцию и социальное подавление.
Так что же произошло в середине XVIII в.? В ответе на этот вопрос сегодня как никогда необходима ответственная точность определений: состоялся выбор России в качестве национального государства осетинского народа.
Осетинской стороне принадлежала инициатива переговоров о присоединении к империи. С 1749 по 1752 г. Осетия была представлена в Петербурге посольством. Этому предшествовало детальное изучение положения Осетии, которое по поручению Сената провела Коллегия иностранных дел, удостоверившая полную независимость Осетии. Состав и полномочия осетинского посольства также стали в Петербурге предметом многократного и тщательного изучения, поскольку грузинское лобби пыталось убедить высших российских чиновников в отсутствии у послов полномочий представлять свою страну. Закулисная борьба и международные интриги завершились судебным разбирательством и постановлениями Сената, разоблачившего грузинских авантюристов.
Немаловажно отметить, что из трех полномочных послов – двое (Зураб Магкаев, глава посольства, и Елисей Кесаев) происходили из области Туалта, включавшей территории Южной и Центральной Осетии, а третий (Батырмирза Цопанов) представлял ключевое в Северной Осетии Куртатинское общество. По протоколу в состав посольства входили также трое помощников-«служителей». Помощником главы посольства выступал его сын Дмитрий, а двое других (Дживи Абаев и Сергей Соломонов) принадлежали к знатному осетинскому клану Агузата (осет. Æгъуызатæ), родовая территория которого расположена в пределах нынешнего Джавского района Республики Южная Осетия.
Точно так же организованы все представительства, выступавшие от имени Осетии. Еще только один пример – в 1758 г. осетины обратились к Елизавете Петровне с просьбой возобновить таможенные льготы. Одним из трех представителей Осетии выступает Осиф Абаев из общины Сба на территории нынешней Республики Южная Осетия.
Стоит обратить внимание на политический формат русско-осетинских отношений. Для того, чтобы вести переговоры с отдельными феодальными владениями или обществами и принимать их присяги о российском подданстве, считался вполне достаточным уровень губернатора или командующего крупным воинским соединением. Посольство, принятое на высшем уровне, и русско-осетинские переговоры в Петербурге – надежное свидетельство тому, что Осетия воспринималась на Кавказе и в России как единая страна с особым геополитическим статусом.
Осетинская программа неоднократно сформулирована в сохранившихся документах – присоединение к России, внешняя безопасность, возвращение на равнину, беспошлинная торговля, доступность школьного образования. Итогом переговоров стал тесный политический союз. Собственно присоединение пришлось отложить, так как Белградский мирный договор 1739 г. с Турцией ограничивал свободу действий России на Кавказе, устанавливая нейтральность Кабарды, которой отводилась роль «барьера» между зонами влияния Турции и России. Нейтральный статус Кабарды, которая в середине XVIII в. занимала все Центральное Предкавказье и лежала между Осетией и Россией, был непреодолимым препятствием для присоединения в международно-правовом смысле, т. е. включения территории Осетии в состав Российской империи.
Присоединение состоялось в 1774 г., после победоносной войны и заключения Россией нового, Кючук-Кайнарджийского мирного договора с Турцией. Согласно статье 21 этого договора, Турция передавала Крымскому ханству полномочия в установлении статуса Кабарды. А существование Крымского договора, заключенного между Россией и ханством в 1772 г., придавало этой дипломатической формуле значение окончательного признания российского суверенитета над Кабардой. Тем самым было снято единственное препятствие для международно-правового оформления присоединения Осетии к России.
Между прочим, Россия приступила к исполнению взятых на себя обязательств, не дожидаясь соблюдения формальностей. Однако и в этом нет ничего, кроме державного прагматизма. Вряд ли в тогдашней Осетии кто-то обманывался по поводу целей, которые великая северная держава преследовала на Кавказе. Не будем и мы путать исторический выбор народа с видовыми свойствами империи и типологическими чертами самодержавия. Тем более, что цена имперского выбора оказалась весьма высокой – политическая история России преподнесла осетинам немало неожиданностей.
В составе Российской империи
Избавившись от внешней грузино-персидской опасности, Осетия в XIX в. вновь столкнулась с угрозой культурной ассимиляции и социального порабощения – на этот раз внутри империи. Присоединение к России Картли-Кахетинского царства в 1801 г. и последующее «собирание грузинских земель», отвоеванных Россией у Ирана и Турции, возродило претензии грузинской знати на южные осетинские пределы. Поменяв хозяина и очутившись внутри России, приунывшие было агрессоры перешли в новое наступление. Однако первые ответы, полученные грузинскими князьями по поводу притязаний в Осетии, были отрицательными. Специальное изучение правового положения обществ Южной и Центральной Осетии привело к подтверждению их независимости решением Сената. Провалился и проект культурной экспансии: срочно сконструированная осетинская азбука на грузинской графической основе, призванная вытеснить введенную еще в XVIII в. кириллицу, оказалась нежизнеспособной. Тяжба о подати и виртуальной зависимости населения предгорных закавказских долин быстро теряла актуальность после крестьянской реформы 1864 г.
И грузинская экспансия поневоле сосредоточилась на административно-политическом направлении. Стремление российской власти построить на Кавказе оптимальную систему управления, не привязанную к этническим территориям, было использовано для объединения южных областей Осетии с соседними грузинскими землями. Так грузинские претенденты получили возможность пробраться к непосредственному управлению осетинами – от имени империи и в роли российских чиновников. Сословный статус, имущественный и образовательный ценз придворной картлийской знати, теперь окружавшей в Тифлисе российских наместников, был несопоставимо выше карьерных шансов жителей южной Осетии.
Как и все страны, вошедшие в состав России, Осетия подверглась территориально-административному благоустройству. Тем самым впервые был создан прецедент раздела самоуправляющейся конфедерации между несколькими центрами государственного управления. Три северных общества находились в управлении Владикавказского коменданта, а с 1845 г. во Владикавказском округе Кавказской линии. Крупнейшее на севере Дигорское общество было отнесено к Центру Кавказской Линии, управлявшемуся из Нальчика. Центральные и южные общества Осетии входили в состав Тифлисской губернии. Юго-западные окраины Осетии попали в состав Кутаисской губернии.
С упрочением позиций империи на Кавказе и по мере накопления ею кавказского опыта совершенствовалось и административно-территориальное деление. В 1857 г. Дигория была переведена во Владикавказский округ. В 1858 г., после нескольких вооруженных столкновений с грузинскими дворянами, одетыми в форму российских чиновников, Туальское общество переведено из Горийского уезда Тифлисской губернии во Владикавказский округ. Нар, Зарамаг и другие туальские территории, простирающиеся на север от Главного хребта, долгие годы управлялись из Гори и Тифлиса, пока опасность их полного выхода из-под государственного контроля не заставила наместника принять радикальное решение, навсегда сделавшее этот район образцом миролюбия и лояльности. Остальные общества Центральной и Южной Осетии еще более полувека противостояли напору грузинского дворянства, намеренно путавшего полномочия имперских чиновников с собственными имперскими амбициями.
Исторический смысл этого противостояния в кардинальном несовпадении моделей, стратегий и мотиваций социального развития Осетии и соседней Грузии.
Внутренняя пружина грузинского политического проекта и одновременно источник неиссякаемой энергии, питающей притязания на сопредельные регионы, а то и целые страны – в естественных процессах преодоления феодальной раздробленности, освобождения от иноземной зависимости, восхождения на ступень централизации.
Но Грузия не смогла самостоятельно совершить такое преображение, – заботы по освобождению грузинских земель из иранской и турецкой зависимости, объединению их в пределах единого государства взяла на себя Россия. Собранная из осколков Грузия выросла не из собственных экономических возможностей, политического потенциала своей элиты или волеизъявления своего населения, – ее собирала и преобразовывала внешняя сила. Поэтому и само преображение оказалось внешним – до сих пор Грузия более всего походит на винную бочку: легко рассыпается, когда сняты железные обручи всегда чужой империи. Но обгоняя возраст грузинской политической зрелости, сторонние реформаторы не могли отменить реальной исторической жизни – рутинной экспансии латифундистов, местничества и сугубо феодального представления о государственной службе как кормлении. Так вели себя князья и дворяне всех стран, прошедших через централизацию, и везде им поначалу потакало государство – в собственных бюрократических целях. Пусть для России XIX в. это кажется анахронизмом, зато соответствует социальной структуре и ожиданиям картвельского народонаселения.
Осетия тем временем жила своей жизнью. Самостоятельно выбрав российское государство, интенсивно осваивая Предкавказскую равнину и выстраивая новые экономические отношения с метрополией, осетины в середине XIX в. навсегда расстались с феодализмом. Крестьянское движение 1840-х – 1850-х гг. стало последним кризисом традиционной экономики. Главная черта крестьянской реформы в Осетии – последовательность, исключившая сохранение феодального землевладения и сословного строя. Стратегическое значение осетинской территории заставило законодателя действовать без оглядки, ориентируясь на интересы свободного крестьянского хозяйства. Быстро растущий Владикавказ получил в 1860 г. статус города и скоро превратился в региональный торгово-промышленный центр и неофициальную столицу Осетии. Для сравнения: половина населения Владикавказа в середине XIX в. – осетины, в Тифлисе грузин – едва пятая часть.
В последней трети XIX в. на глазах одного поколения капитализм кардинально изменил хозяйственную, а затем и социальную структуру осетинского общества. Осетинские отходники трудились на предприятиях Тифлиса и нефтяных промыслах Баку, в Калифорнии и на Аляске, в Японии и Китае. В самой Осетии – предпринимательский бум, всеобщий поиск месторождений цветных металлов, крупные инвестиции европейских компаний в добычу и переработку полиметаллических руд, в аграрном секторе нерентабельные отрасли вытеснены производством товарного зерна и шерсти. Выросли областные осетинские центры: на юге – Цхинвал, на западе – Христиановское.
Социальные и культурные сдвиги второй трети XIX в. стали началом эпохи Национального возрождения – активного строительства профессиональной культуры, призванной обеспечить процессы урбанизации и потребности нового, рыночного, аграрно-индустриального общества. Искусственно прерванное на рубеже 1920-х – 1930-х гг., Осетинское Национальное возрождение, тем не менее, успело выполнить свое фундаментальное историческое предназначение, сформировав многочисленную интеллигенцию, выдвинув программу культурно-патриотической деятельности, отстояв право национальной культуры на суверенитет и свободное развитие.
Нетрудно оценить перспективы развивавшейся на этом фоне грузинской феодальной экспансии. Не правда ли, поучительная задача – без неизвестных, с состоявшимся решением и оптимистическим результатом. Иными словами, ответ для задачи об осетино-грузинском несовпадении сформулировала сама жизнь. Народ, имеющий собственную национальную структуру, развитое самосознание и культурную идеологию, не может быть участником чуждых, тем более анахронических, политических проектов. Не может быть удобным предметом внешних манипуляций. Не может быть безответной жертвой чужой исторической мифологии и переразвитого аппетита.
Революция и геноцид
Осетинское национальное движение и до революции, и в ходе ее ставило политической целью самоуправление единой Осетии в рамках российского, то есть в понимании осетин – своего государства. Общее расстройство власти и прямая военная угроза заставили Осетию приступить к национально-государственному строительству. Четыре съезда осетинского народа, состоявшиеся с апреля по ноябрь 1917 г., приняли основополагающие решения, которые никогда не были отменены и соблюдались всеми сторонами даже в ходе гражданской войны: Осетия едина в территориально-политическом смысле, Осетия остается в составе Российского государства.
Грузинское национальное движение трудно назвать адекватным – оно сохранило политические очертания феодального проекта и планировало государственное самоопределение Грузии на территории двух закавказских губерний России, игнорируя интересы и мнения осетин. После акта о независимости, принятого Закавказским Сеймом 22 февраля 1918 г., тифлисские власти приступили к решительным действиям. Чтобы удержать закавказские территории Осетии под своим контролем и поскорее покончить с осетинским единством, автономизацией и российской ориентацией, в Цхинвал была направлена военная экспедиция, развязавшая двухнедельную превентивную войну.
Переход осетино-грузинского несовпадения в открытую политическую фазу состоялся после того, как 26 мая 1918 г. был принят акт о независимости Грузии, а Тифлисская и Кутаисская губернии вместе с осетинскими участками в одночасье объявлены территорией Грузинской демократической республики. Но бочке нужны обручи – на смену задыхающейся в гражданской войне России пришел более состоятельный хозяин. Германии хватило нескольких дней на официальное признание и заключение договора. Уже в начале июня в Грузию вошли германские войска.
Свойственные осетинам надежды на демократическое переустройство общего российского государства окончательно рассеялись. Проблема самоопределения и единства родины заняла центральное место в политической жизни Осетии, разом превратившись из внутрироссийской в международную. Через день после провозглашения независимой Грузии собрался Третий съезд делегатов Юго-Осетии.
Чтобы подчеркнуть отличие от «съездов осетинского народа», представлявших всю Осетию, полномочные народные собрания Южной Осетии назывались «съездами делегатов» (то есть делегатов общенародного съезда). Чтобы оперативно действовать в бурном потоке революционных событий, пришлось дублировать высшие представительные органы: на севере действовал единый Осетинский Национальный Совет, избранный Съездом осетинского народа, на юге – Южно-Осетинский Национальный Совет, избираемый Съездом делегатов Юго-Осетии. Координация осуществлялась Всеосетинским Объединенным Комитетом.
Третий съезд делегатов Юго-Осетии 28 мая и Четвертый съезд 15-17 июня 1918 г. отказались признать на территории Осетии грузинскую юрисдикцию.
Ответом была интервенция: подразделения грузинской гвардии и германских войск вошли в Цхинвал. Под угрозой полномасштабной военной операции против мирного населения Пятый съезд делегатов 3 августа 1918 г. принял компромиссную резолюцию о временном и условном объединении с Грузией на принципах широкой территориальной автономии. В ближайшие же несколько недель из переписки с правительством Грузии выяснилось, что ни автономии, ни даже единого земства осетинам не видать. Зато были развернуты к Тем временем победа на театре Первой мировой войны склонилась на сторону Антанты, и осенью 1918 г. начался вывод германских войск из Грузии. Поучительный урок компромисса с агрессором не прошел даром. Шестой съезд делегатов 4 декабря 1918 г. даже не вспомнил о предложении признать Грузинскую демократическую республику.
В начале 1919 г. Южно-Осетинский Национальный Совет совместно с Всеосетинским Объединенным Комитетом обратился к миссиям стран Антанты в Закавказье с Меморандумом народа Южной Осетии. Этот программный документ стал окончательным и кардинальным ответом на вопрос о национально-государственном самоопределении осетинского народа. Меморандум направлен от имени Южной Осетии, поскольку проблема осетинского единства была связана с международно-правовым определением статуса закавказских территорий. В преамбуле приведено необходимое историческое объяснение положения Южной Осетии и ее отношений с Грузией. В основной же части Меморандума идет речь о будущем единой – во всех случаях и при всех обстоятельствах единой – Осетии: в контексте сложившейся международной ситуации, с учетом разных вариантов политического развития и соответствующих им моделей устройства Кавказа. Непоколебимый принцип национально-государственного единства Осетии, общекавказский масштаб обсуждения, полное отсутствие амбиций и счетов, – все это делает текст Меморандума еще и этапом в развитии осетинской политической мысли.
На севере опорой Южно-Осетинского Национального Совета выступало военное правительство осетинской автономии, созданной в 1919 г. в составе деникинской России. Переход Северного Кавказа под контроль белой гвардии совпал со сменой хозяев «демократической Грузии»: немцев вытеснили союзники белой России – англичане. На этом фоне обращение к Антанте могло стать гарантией осетинского самоопределения. Решениями ЦК меньшевиков и правительства Грузии на Южную Осетию двинуты регулярные части. Цхинвал занят 12 мая 1919 г. Демократический многопартийный Национальный Совет разгромлен.
В условиях оккупационного режима руководящим центром осетинского Сопротивления стала большевистская организация. Почему? Ответ очевиден. Противостояние оккупантам переместилось в подполье, на защиту родины встало партизанское ополчение. У большевиков был опыт подпольной борьбы, сеть сельских ячеек, партийная дисциплина. И самое главное: осетинские большевики оказались единственными полномочными представителями российского государства, и они же остались последовательными врагами правившего в Грузии меньшевизма; наконец, большевики изначально выступали в Южной Осетии как общеосетинское политическое течение – в том числе на уровне персонального состава.
Юго-Осетинский окружной комитет большевиков, созданный в июле 1919 г., был координационным штабом партизанского движения всей Осетии, опорой керменистов, которые отступили в горы с севера после утверждения во Владикавказе белого правительства. Не было бы счастья, да несчастье помогло – большевики, отступив в горы с юга и севера, быстро освоив контроль над ключевым узлом перевальных дорог, поневоле должны были взять на себя функцию объединителей – и, подобно центральноосетинской элите эпохи присоединения к России, выдвинулись на роли национальных лидеров.
Аналогия событиям XVIII в. бросается в глаза: вновь оказавшись в ситуации государственного самоопределения, Осетия повторила свой выбор, сделанный полтора столетия назад. Отличие в том, что сама Осетия изменилась, превратившись из конфедерации сословных обществ в современную нацию. Но это преображение, как оказалось, не меняет исторического механизма – он по-прежнему не зависит от персональных интересов и партийных доктрин, только теперь его действие происходит на качественно ином – национально-государственном уровне.
Воспроизведение в новых условиях единой формулы политического самоопределения, национального суверенитета и осетино-российского союза и составляет, насколько можно судить, вневременной смысл истории Осетии в революционную эпоху. Забегая вперед, нужно продолжить аналогию: новый распад империи в конце XX в. вновь воспроизвел ту же формулу, еще раз подтвердив как неизменность осетинского «исторического кода», так и жестокий выбор врагов Осетии.
С этим ничего нельзя поделать. Отменить историю? Структурировать иначе целый народ? «Написать» ему другую культуру? Все это неосуществимо, – единственной формой отмены исторических процессов является уничтожение общества, в котором они происходят. Есть лишь один способ отменить Южную Осетию – ее уничтожить. И один способ разрушить осетинское единство – истребить осетинский народ.
Следует оценить таланты грузинских политиков 1919-1920 гг. Подобно некоторым своим современникам в других странах, они надежно и скоро усвоили, что геноцид – их единственный шанс. Формула «нет человека (или народа) – нет проблемы» в первой половине XX в. была достаточно популярным политическим рецептом.
Особая роль в судьбе Южной Осетии принадлежала Кавказскому крайкому большевиков, который последовательно жертвовал Южной Осетией в военно-политической игре с Грузией. Большинство членов Крайкома были грузинские революционеры, озабоченные проблемами своей родины, а вовсе не судьбами Осетии или России. Известна и партийная ось, по которой Кремль спускал на Кавказ руководящие указания: наркомнац Джугашвили-Сталин – чрезвычайный комиссар юга Орджоникидзе. Степень согласованной провокативности действий грузинских меньшевиков и кавказского руководства большевиков в отношении Южной Осетии еще предстоит определить, но ни согласованность, ни провокаторство не вызывают сомнения.
Осенью-зимой 1919 г. спровоцированную и преданную грузинскими большевиками Южную Осетию спасло от геноцида решение не принимать бой, спрятать оружие и переправить на север руководителей Сопротивления. Но отсрочка была недолгой.
Весной 1920 г., когда Красная Армия захватила Северный Кавказ, Грузия направила в горную Осетию войска, чтобы закрыть перевалы и отрезать Южную Осетию от России. А Кавказский крайком делал все возможное, чтобы превратить Осетию в пушечное мясо и красную тряпку для меньшевиков: на юге срочно создается ревком и 6 мая объявляется советская власть, на севере формируется Южно-Осетинская бригада. В большевистской Москве тем временем идут переговоры с меньшевиками, и покинутая англичанами Грузия 7 мая 1920 г. заключает мирный договор с Советской Россией.
В ноте Кремля от 17 мая изложено требование отозвать грузинские войска из Осетии, вот мнение Москвы: «считаем, что Осетия должна иметь у себя ту власть, которую она хочет. Вмешательство Грузии в дела Осетии было бы ничем не оправдываемым вмешательством в чужие внутренние дела». А вот грузинский ответ: «в пределах Грузии нет Южной Осетии, а находящиеся в Грузии осетинские селения расположены в Горийском уезде Тифлисской губернии». Осетинская инициатива начать переговоры и российское предложение посредничества также были отвергнуты.
Генеральное наступление на Осетию началось 12 июня. Проект уничтожения осетинского юга, не удавшийся в 1919 г., теперь, наконец, сработал. Отсутствие реального этнического или религиозного напряжения между осетинскими и грузинскими крестьянами лишало возможности инсценировать «варфоломеевскую ночь». Хорошо известные в Грузии особенности осетинской истории и географии исключали легкое военное решение. Чтобы очистить от осетинского населения закавказскую Осетию, Грузия применила в 1920 г. несколько методик. Самая эффективная – «тактика выжженной земли», ее использовали в горной зоне и в основных центрах крестьянского движения. Здесь войска стремились истребить всех жителей и сжигали селения. Вторая методика – «тактике устрашения»: избирательное истребление участников Сопротивления в расчете на то, что их родственники и односельчане обратятся в бегство. Это подход для районов со смешанным населением. Третья методика – «этническая чистка» – депортация осетин из мирных населенных пунктов. На их места в плановом порядке перемещали грузинское население. Была и четвертая методика – «вероломное миролюбие» для расправы над теми, кто скрылся от карателей, но не сумел уйти на север. Этих людей призывали вернуться к мирному труду, чтобы затем расстрелять или депортировать.
Точный учет жертв геноцида 1920 г. был затруднен по целому ряду причин. На статистику геноцида повлияло и включение Юго-Осетинской автономной области в состав Грузинской ССР. Назовем цифры из наиболее надежных источников – более 5 тысяч убитых и погибших при отступлении, более 25 тысяч беженцев, учтенных на территории Северной Осетии, а всего согнано с насиженных мест до 50 тысяч человек.
В составе Советской Грузии
Когда весной 1921 г. в Грузии победили большевики, а из Южной Осетии бежали остатки оккупационной администрации, возвращающимся беженцам казалось, что их родина, наконец, свободна от чужеземной агрессии, от попыток разделения, от опасности геноцида. Но нет, все повторилось по прежнему сценарию: административное разделение, вновь политика экспансии и денационализации, затем распад советской империи, провозглашение независимой Грузии и новый геноцид осетин – ведь нет других способов завоевать Осетию.
Советская Грузия оказалась достойной наследницей княжеской олигархии и меньшевистской национал-демократии. Грузинские коммунисты заново прошли все этапы решения «осетинского вопроса», высокомерно считая неудачи предшественников делом случая. Их первые успехи – разделение Осетии на две автономии, передача Южной Осетии в состав Грузинской республики и аннексия Юго-Восточной Осетии, отторгнутой в состав Казбегского района (это 2 из 11 обществ горной Осетии). В середине 1920-х гг. сделана попытка захватить всю Осетию, используя борьбу осетин за единую автономию. Ходатайства осетин о единстве были окончательно отвергнуты в 1926 г., но и грузинский план полного подчинения не удался – Осетия осталась разделенной на две автономные области: Юго-Осетинскую, созданную в 1922 г. и помещенную в состав Грузинской ССР, и Северо-Осетинскую, образованную в 1924 г. в составе Российской Федерации.
Грузинским коммунистам пришлось ждать два десятилетия, прежде чем появилась возможность нового захвата. Когда в 1944 г. была упразднена Чечено-Ингушская АССР, на место ее депортированных жителей выбросили осетин из горных районов Южной и Северной Осетии, а заодно и осетинское население Казбегского района Грузии. При этом юго-восточная часть Северной Осетии, счастливо «освобожденная» от осетин, также присоединена к зачищенному Казбегскому району – тем самым в составе Грузинской ССР оказалась почти половина северокавказских горных территорий исторической Осетии. Особая тема – преступления, связанные с выполнением плана мобилизации за счет призыва в действующую армию несовершеннолетних осетин.
Параллельно развивалась культурная экспансия. В 1938 г. для Южной Осетии создана отдельная письменность на грузинской графической основе – так впервые удалось осуществить культурное разделение народа. В 1944 г. были закрыты осетинские школы, в 1951 г. переведено на грузинский язык делопроизводство.
Политика экономической дискриминации проводилась по отработанной формуле: сворачивание существующей промышленности и отказ от строительства новых предприятий, волюнтаристское завышение плановых заданий в сельском хозяйстве – для максимального истощения природных ресурсов, разорения и изгнания сельских жителей.
Советская власть оказалась намного удобнее в использовании, чем императорская – такие откровенные, массовые, проводимые государством формы национального угнетения были невозможны в царской России. Форсированное наступление грузинских коммунистов приостановилось лишь в период «оттепели», после ухода из Кремля главных покровителей провинциального империализма.
В 1960-е – 1980-е гг. экспансия не могла быть слишком прямолинейной, для нее использовали демографические каналы: миграционная политика была направлена на выдавливание осетин из Южной Осетии на север или перемещение в районы Грузии, где организованное социальное давление вынуждало их принимать грузинское написание фамилий и менять запись в графе «национальность». Чтобы ускорить этнокультурную ассимиляцию, Южную Осетию превратили в аграрно-сырьевой придаток соседних грузинских районов. Она занимала последние места в СССР по динамике хозяйственного развития, числу рабочих мест и уровню социальной инфраструктуры. При общем более чем двукратном росте численности народа осетинское население Южной Осетии за советский период заметно сократилось. Казалось, цель скоро будет достигнута – к концу советской эпохи в автономии проживало 66 тысяч осетин – всего лишь десятая часть нации – да и те должны были, по грузинскому плану, разъехаться в поисках лучшей доли.
Однако тихая аннексия провалилась. Политическая система, разделившая нации союзного государства по сортам, понимавшая принцип равенства как возможность унификации и потворствовавшая превращению целых народов в биологический материал, не могла существовать долго.
Самоопределение Южной Осетии
Разрушение Советского Союза вновь лишило грузинскую бочку имперских обручей. Провозгласив независимость и отыскав новых хозяев, Грузия неизбежно вернулась к форсированным методам незавершенной экспансии. К прямому уничтожению Южной Осетии. К войне и геноциду.
Перестроечная демократизация в СССР легализовала грузинское национальное движение, выдвинувшее лозунги этнической дискриминации и упразднения автономных образований в составе Грузинской ССР. Первым шагом стала Государственная программа развития грузинского языка 1988 г., принудительно вводившая делопроизводство только на грузинском языке. В прессе была развернута разнузданная расистско-шовинистическая кампания, ее главными объектами стали Южная Осетия и осетины в Грузии, а провозглашенными целями – уничтожение автономии и э
