Да, много, много лет прошло с тех пор... Подымалось солнце из-за синих гор и опускалось в волны морские. Замерзали и оживали реки. Умирала и рождалась ширь зеленых степей. Сменялись и исчезали поколения. Приходили и уходили люди. Много воды унесла с тех пор красавица Кубань к морю Черному. Было царство, а в царстве том жил бедный рыбак по имени Хаким. 

Однажды ловил бедный Хаким рыбу неводом. Ловил с утра до вечера... И не было счастья Хакиму. 

И подумал Хаким: дай закину невод в последний раз и пойду домой. Видно, грешной жизнью разгневал я волю Божью. 

И потянул Хаким невод... Еле-еле вытащил. Бросил на берег. Чудо, чудо!.. На зеленом берегу билась, рвалась девушка красоты неслыханной, невиданной. 

Тело ее белоснежное колыхалось. 

Глаза были синие-синие... Чудилась в них глубина морская. А волосы ее были черные... черные... 

Нет, не видел бедняк никогда такой красоты и, недолго думая, порешил он отвести эту девушку к самому царю. 

А в руках у царя того был скипетр, и осыпан был тот скипетр камнями самоцветными. 

Привел Хаким девушку к царю. Рассказал, как поймал ее неводом. 

Стал расспрашивать царь девушку: кто такая она, как попала в сети рыбацкие, что делала на дне реки? 

Но молчала девушка. 

Приказал царь пытать девушку. 

И вбивали ей в ноги гвозди кривые... 

Но молчала девушка. 

И пытали ее разными другими пытками ужасными, и огнем, и водой, и железом. 

Но молчала девушка. 

И устали палачи, повели ее обратно из темницы к царю и, дрожа, боясь гнева царского, рассказали все, что делали и что видели: 

— Только три раза усмехнулась девушка, как вели ее ко дворцу. В первый раз усмехнулась девушка, как увидела человека. 

Покупал человек сапоги, по подошве сапог ударял он пальцами, приговаривая: 

— Эх, непрочные сапоги, непрочные... 

Во второй раз усмехнулась она, как увидела человека. Покупал человек тот лук, но не брал чеснока... 

В третий раз усмехнулась она, как увидела человека. Нес ребенка человек тот на руках, заговаривал с ним, играл, улыбался ему ласково. 

Вот и все, что могли сказать они своему царю. 

И задумался царь. И все думали и не знали, отчего смеялась девушка. Не могли разгадать, как ни морщили брови и не терли лбы. 

И снова спрашивал царь девушку... Но молчала она... 

Сильней прежнего разгневался царь. 

Приказал отдать девушку Хакиму. А тому приказали казнить ее. 

Взял Хаким девушку за руки и повел ее в свою хижину. 

Наточил он нож и хотел исполнить повеление царя. Но заговорила девушка неожиданно: 

— Отпусти меня, душа добрая... Брось обратно в воду. Зачем тебе моя жизнь... 

Выпал нож у Хакима из руки... Но, недолго думая, он сказал: 

— Хорошо, отпущу, но объясни раньше, почему смеялась ты, как увидела человека с сапогами, человека с луком и человека с ребенком... Объяснишь—отпущу... Я не знаю больше ни дней, ни ночей. Все думаю, а придумать ничего не могу. Объяснишь—отпущу на все четыре стороны, даже брошу в воду на том месте, где вытащил. Не побоюсь гнева царского... 

Усмехнулась девушка и ответила: 

— Хорошо... Первый человек, над которым посмеялась я, покупал сапоги и думал об их прочности и не думал о непрочности жизни человеческой. Не предвидел он, что на роду ему написано умереть в ту же первую ночь. 

Усмехнулась опять. 

— Второй человек, над которым посмеялась я, был для меня образцом невежества, невежества человеческого. Предпочел он лук — чесноку: вредное — полезному. 

Усмехнулась опять. 

— А как увидела я человека третьего, то смеялась сильней, чем прежде. Играл человек с ребенком, улыбался ему, думал: вот дитя мое, моя плоть и кровь, сердцу радость, а не знал, глупец, он того, что дитя его не его дитя. 

Засмеялась опять девушка и просила Хакима отпустить ее. Отпустил тот девушку, а она бросилась в воду, но через минуту поднялась над водой, подплыла к берегу и говорит: 

— За доброту твою, пытливость разума, духа, смелость я хочу наградить тебя. Возьми в дар от меня три лэкумэ. Съешь один лэку-мэ, отойдешь — съешь другой, а придешь домой — съешь третий... 

Сказала она. Бросила на берег три круглые лэкумэ — маленькие. И, плеснув волной, скрылась на дно реки. 

Съел Хаким лэкумэ. Понимать он стал растений шепот таинственный, листьев шелест, ветра вздохи, волны плеск, рев зверя разного — и дикого и домашнего, щебетание птички маленькой — горе и радость мира. 

Съел Хаким лэкумэ. И постиг он природы разум. И вещей, и тел назначение: и живых и мертвых, и сильных и слабых, как гранит твердых и эфира подобных. 

Жил Хаким на земле много, много лет, и хоть умер потом, все же память о нем и доселе живет в роде человеческом. 

Так, правда... 

О, как давно ищу я тебя, фея, одарившая бедняка Хакима. 

Слепой и глухой, ищу я тебя много, много лет. Нет ничего у меня. Ни табунов лошадей, ни тучных рогатых стад, ни гуртов баранов, ни угодий, ни лесов, ни пастбищ степных. Одно только сердце — богатство мое. 

Скорбная песня — радость моя. Что могу я тебе дать, добрая фея? 

Чем мне заслужить твою любовь? Хочешь — сердце! 

Возьми!.. 

Я разрежу острым, наточенным, как бритва, кинжалом мою грудь. Я выну сердце и брошу его к твоим ногам. Все мое богатство—я отдам его тебе. Но где ты, где? Как ищу я тебя много-много лет. Тебя, которая была так добра к бедняку Хакиму. 

Дай мне твоих лэкумэ! 

Чтобы открылись мои глаза. 

Дай мне твоих лэкумэ! 

Чтоб открылись мои уши. 

Дай мне твоих лэкумэ! 

Чтобы загорался мой разум светильником. 

Лэкумэ, лэкумэ... Добрая фея, твоих лэкумэ!..