.... По степи носится ветер и колышет ковыль... Носится ветер по степи, свободный, как душа джигита, и налетает на высокий одинокий курган...
И стихает ветер и плачет...
В далекой степи косожской одинокий курган...
Из орлиных гнезд вылетали орлята и летали они на холодный север...
Белая царица манила их к себе. Манила шелковым платком, царской милостью...
Прилетали орлята ко дворцу царицы, и сказала им белогрудая царица:
«Много золота в моих златохранилищах, много драгоценностей в чертогах моих, много богатства в стране моей, чего хотите, удалые наездники?..
Знаю, из тесных ущелий на простор степной рвутся ваши души, но сторожат эту степь враги злые...
Дарю я вам милость царскую... Жалую вас степью широкою, предкавказскою, степью моздокскою...
Так повелела царица белогрудая...
И выступил вперед удалой Задже, рыжеусый Задже, искромечущий...
Поклонился Задже царице и сказал:
— Да благословит небо твою милость, царица, но прости за смелое слово.
И, положив руку на рукоятку шашки, продолжал:
— Повели, царица, принести сюда двенадцать прутьев железных.
Принесли Задже двенадцать прутьев железных. Выхватил шашку Задже и один за одним перерубил он эти прутья железные. И сказал Задже:
— Нам не нужно земли, степи моздокской. С врагами злыми мы сами справимся. Захотим и добудем мы шашками, остроту которых ты видела, эту степь широкую, моздокскую. Коль велика твоя милость, царица, вели слугам своим отсыпать нам золота, одели нас камнями драгоценными, парчой, дай бархату и других материй дорогих, чтобы не с пустыми руками мы вернулись, чтобы могли похвастаться твоей милостью.
Сказал Задже искромечущий и покрутил длинный рыжий ус. И махнула рукой царица:
— Да будет так, удалой Задже!.. Слушайте, что говорит дедовская песня...
* * *
.... Будто тучи скользят но небу, будто соколы реют в воздухе... Возвращаются удальцы с холодного севера... Везут дары богатые — милость царицы...
Там, где степь моздокская и степь косожская обнимаются, как две сестры родные, там устроили привал храбрые наездники...
Спят удальцы... Утомились от долгого пути... Спят и не чуют... Будто вороны на падаль, со всех сторон стекаются враги.
Окружают наездников и требуют выдачи даров—милости царицы....
И говорит Задже искромечущий:
— По обычаю, завещанному нам предками, мы дадим вам часть добычи, как встречным, добрым гостям нашим...
Но как волки голодные скалят зубы враги. И говорит Задже, вынимая шашку из ножен, обращаясь к товарищам...
— Пришел черный день...
Опрокинули наездники арбы, сделали завалы. Разостлали бурки на траву и на бурки высыпали порох.
Черный дым поднялся к небу, и сквозь дым сверкала молния. И когда кончился порох и нельзя было стрелять, сказал Задже:
— Наши шашки да будут для врагов косами смерти!.. И налетели враги со всех сторон....
И почувствовал Задже, что скоро придет его конец.
Слабели его руки и мутилось в глазах.
Поднес Задже шашку к губам своим и поцеловал.
И сказал Задже:
— Да не достанется эта шашка псам.
Потянулся Задже к колесу арбы, опрокинутой около него, и вставил он конец шашки между спицами, согнул шашку, а затем выпустил ее из рук.
Взвилась шашка над головами врагов и исчезла в голубом просторе.
Бросились враги искать шашку Задже, но как ни искали, найти не могли.
Подожгли степь. Но и тогда не нашли...
Упала шашка Задже на землю и острым концом ушла глубоко... глубоко.
Там, где степь моздокская и степь косожская обнимаются, как две сестры, стоит высокий курган...
Носится ветер по степи и колышет ковыль, свободный ветер, как душа джигита...
Носится ветер по степи и налетает на высокий одинокий курган....
И стихает ветер и плачет, тоскливо плачет...
