Важнейшим структурным элементом народного праздника была игра. Она предстает перед нами в двух видах, а именно: в бытовом — как обычное развлечение и в ритуальном — как игрище. Подобное распределение основных функций было связано с внутренним содержанием. Как показали разыскания специалистов, игра представляет собой действие в рамках места, времени и смысла, протекающее вне сферы материальной пользы. «Настроение игры есть отрешенность и воодушевление — священное или просто праздничное, смотря по тому, является ли игра посвящением или забавой. Само действие сопровождается чувством подъема и напряженности и несет с собой радость и разрядку» (25, с. 80).
Такое восприятие игры очень точно совпадает с впечатлением от народной хореографии. Кому довелось наблюдать или участвовать в народных танцах согласятся с этим мнением, ведь главенствующая роль на празднике всегда отводилась танцам. Как и другие элементы празднества, они символизировали и реализовывали форму воображаемого контекста с небесной добродетелью и обеспечивали успех всего общества.
Высокий культовый потенциал хореографии, тесно связанный с обрядовой практикой отметил Ф. Энгельс в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Он писал: «Различные племена имели свои празднества с определенными формами культа, а именно — танцами и играми; танцы в особенности были существенной частью всех религиозных торжеств» (т. 21, с. 93). В этой связи показательно употребление слова хъазт в осетинском языке, обозначающее такие понятия, как игра/пляска/танцы.
Вилен Уарзиати
ПРАЗДНИЧНЫЙ МИР ОСЕТИН
[Северо-Осетинский институт гуманитарных исследований, 1995]