Перейдем к рассмотрению второго сюжета — о локализации легендарных амазонок. Как уже говорилось, древние авторы помещают их либо в Малой Азии на реке Териодонт, либо на Кавказе. Поскольку нас интересует Кавказ, не будем останавливаться на событиях, связанных с амазонками на р. Териодонт и обратимся к основному источнику, повествующему об амазон-ках на Кавказе — Страбону (I в. до н. э.— I в. н. э.). Страбон сообщает следующее: «Как говорят, в горах над Албанией обитают амазонки. Феофан, который сопровождал Помпея в походе и посетил страну албанцев, рассказывает, что скифские племена гелов и легов живут между амазонками и албанцами и что в этой стране протекает река Мериадалида посредине между этими племенами и амазонками. Другие писатели, тоже прекрасно знакомые с этими местами (среди них Метродор Скеп-сийский и Гипсикрат), утверждают, однако, что амазонки живут в соседстве с гаргарейцами в северных предгорьях тех частей Кавказских гор, которые называются Керавнийскими». Далее следует описание хозяйства, вооружения и быта амазонок, после чего Страбон дает характеристику реки Мериода: «Река Мермода, с шумом низвергающаяся с гор, протекает через страну амазонок, Сиракену и через всю лежащую между ними пустыню и впадает в Меотиду». Здесь же добросовестный «отец географии» высказывает свои сомнения в достоверности сказаний об амазонках: «Что же касается амазонок, то о них всегда — и раньше и теперь — были в ходу одни и те же сказания, сплошь чудесные и невероятные. Кто, например, поверит, что когда-нибудь войско, город или племя могло состоять из одних женщин без мужчин?» [49] 

Опасения Страбона понятны, и, как мы видели выше, речь может идти лишь об активном участии женщин-наездниц в военных мероприятиях вместе с мужчинами и о специфическом положении женщин в савромато-сарматском обществе, расцвеченном народной фантазией уже в древности. Рассмотрим локализацию амазонок на Кавказе по Страбону. 

Совершенно очевидно, что Страбон излагает две различные версии — версию Феофана и версию Метродора и Гипсикрата. Согласно версии Феофана, сопровождавшего римского полководца Помпея, совершившего поход в Закавказье и Кавказскую Албанию в 66—65 гг. до н. э. [50], «скифские» племена гелов и легов живут между албанцами и амазонками. Как известно, территория Кавказской Албании простиралась к северу от рек Куры и Аракса и включала в себя часть современного Азербайджана и Дагестана [51]. «Скифские» племена гелов и легов — горские племена, этнически отличавшиеся от удинов и албанов, гелы жили не только севернее албанов, но и в Гиляне [52], леги отождествляются с современными лезгинами [53] (разумеется, это не скифы в научном понимании этого термина). Таким образом, согласно версии Феофана, амазонки обитают к северу от гелов и легов, т. е. в северных районах Дагестана и прилегающей территории (к этому Страбон добавляет, что, «как говорят», амазонки обитают в горах над Албанией, т. е. в восточных отрогах Кавказских гор). Далее, по версии Феофана, следует весьма важная деталь: племена гелов и легов отделяет от амазонок река Мермадалида. 

Согласно версии Метродора и Гипсикрата, амазонки живут в соседстве с гаргарейцами, в северных предгорьях Кавказских или «Керавнийских» гор. 

Кто такие гаргарейцы? 

В древности на Кавказе были две этнические группы, связанные с этнонимом «гаргар». Одна из них, именовавшаяся «гаргар», обитала в бассейне р. Гаргар-чай в Азербайджане и входила в состав Кавказской Албании [54], центром этой области был город Партав [55]. По мнению С. В. Юшкова, с которым солидарна К. В. Тревер, гаргары были самым значительным албанским племенем [56]. Вторую этническую группу мы застаем на северных склонах Кавказа, это западно-вайнахские племена, объединенные общим самоназванием галгай [57]. Не останавливаясь на старой историографии вопроса, изложенной Н. Г. Волковой, укажем, что в новейшей литературе Е. И. Крупновым поставлен вопрос о тождестве древних гаргареев Албании с галгаями [58]. Однако точка зрения Е. И. Крупнова встретила обоснованные возражения некоторых исследователей, посчитавших эту гипотезу «преждевременной» [59]. Страбоновские гаргарейцы— не албанские гаргары, а отдельная, локализуемая на Северо-Восточном Кавказе этническая группа вайнахо-дагестанского древнего этнического массива, в языковом отношении, вероятно, близкая албанскому племени гаргаров [60]. Я склонен согласиться с этим мнением. 

Действительно, текст Страбона не оставляет ни малейших сомнений в том, что гаргарейцы локализуются на Северном Кавказе, ибо они помещены «в северных предгорьях тех частей Кавказских гор, которые называются «Керавнийскнми». Керав-нийские или Керавнские горы — это действительно Кавказский хребет; [61] более того, в другом пассаже Страбон недвусмысленно указывает, что Керавнийскнми горами называются те части Кавказского хребта, которые прилегают к Каспийскому морю [62], т. е. горы Северо-Восточного Кавказа. Как видим, по версии Метродора и Гипсикрата, амазонки должны быть помещены в непосредственном соседстве с древневайнахскими племенами гаргареев [63]. 

Этим наши возможности исторической интерпретации текст-та Страбона не ограничиваются. Обратим внимание на реку Мермадалид или Мермода, текущую через страну амазонок и отделяющую амазонок от гелов и легов. Начало она, по Стра-бону, берет в горах, затем следует по стране амазонок, Сираке-не и, пересекая «пустыню», впадает в Меотиду (Азовское море — В. К.). Не касаясь до сих пор неясного вопроса о местоположении Сиракены (страны Сираков.— В. К.) , рассмотрим вопрос об идентификации реки Мермода Страбона с одним из водных потоков Северного Кавказа. Судя по тому, что Мермода вытекает с Кавказских гор и впадает в Меотиду, это могла бы быть река Кубань. Однако совершенно очевидно, что в описании Страбона допущена неточность: Кубань не могла отделять страну амазонок от гелов и легов, живущих рядом с албанами. Следовательно, мы вправе устранить эту ошибку Страбона и считать, что река Мермода должна была протекать через территорию Северо-Восточного Кавказа. Только такая локализация будет соответствовать контексту источника. Интересующим нас вопросом занимался К. Алиев, попытавшийся отождествить реки, упоминаемые Страбоном, Плинием и Птоломеем, с реками Северного Кавказа — Дагестана. По мнению К. Алиева, древний Удон — Терек, древняя Алонта — Сулак, древняя Мермода (Мермадаль) — Самур [64]. Я не могу присоединиться к выводам К. Алиева и считать их верными, ибо они неубедительны. Старое, установившееся в литературе отождествление Удона с Кумой, Алонты с Тереком [65], более обоснованно и достоверно. Особенно невероятным представляется отождествление Мермода с Самуром, текущим по границе Азербайджана и Дагестана — текст Страбона явственно указывает на Северный Кавказ и не дает права для столь произвольного обращения с ним. 

Местоположение реки Меремедик (выкопировка из карты Грузии, приложенной к книге Ю. Клапрота).

 

В новейшей кавказоведческой литературе Мермода Страбона сопоставляется с наиболее крупной рекой восточной части Северного Кавказа — Тереком. Данной идентификации придерживался Е. И. Крупнов, ее отстаивает В. Б. Виноградов [66]. Не излагая здесь системы аргументов, особенно детально разработанной В. Б. Виноградовым, отметим, что эта локализация Мермода нам кажется правильной. Однако какими бы интересными и остроумными ни были бы косвенные аргументы, отсутствие аргументов прямых нередко дает возможность появления иных толкований — подобных примеров в истории науки множество. Мы же имеем в своем распоряжении и прямые аргументы, оставшиеся неизвестными названным исследователям. 

Еще в XVIII в. на Северном Кавказе существовала река, носящая ныне забытое название Мермедика. Кажется, впервые она появилась на рукописной «Карте малой Кабарды и Осетии с особливым описанием», хранящейся в Центральном гос. архиве древних актов и относящейся к концу 60-х годов XVIII в. [67 ]Здесь она впадает в р. Фиагдон с востока. Несколько позже ее же упоминает П. С. Паллас, прямо поставивший интересующую нас Мермедику в связь с Мермодом Страбона [68]. Заключение П. С. Палласа разделил Ю. Клапрот, также указавший на связь названия Мермедика со страбоновым Мермодас [69]. Представление о местоположении реки Мермедик дает карта, приложенная к французскому изданию труда Ю. Клапрота, Меремедик (таково написание на карте) с востока впадает в р. Фиагдон и протекает по долине между реками Фиагдон и Гизельдон [70]. 

Наконец документальное свидетельство о «ручье Марморлык» находим у офицера русской армии Л. Л. Штедера, ездившего по Северному Кавказу в 1781 г. В своем дневнике Штедер пишет: «Они (кабардинцы.— В. К.), опасаясь мести за убийство различных князей своих восточных соседей, переселились с Эндерипса южнее, к узкому дефиле, где они заняли равнину между Сунжей и Кумбелеем. 50 лет назад они переселились западнее, под горы, на ручей Марморлык» [71]. Интересующий нас фрагмент был издан А. Н. Генко, по мнению которого ручей Марморлык «отсутствует на известных нам картах» [72]. Поскольку тождество реки Меремедик и ручья Марморлык не вызывает сомнений (что подтверждается и топографией ручья, по Штедеру, действительно находящегося к юго-западу от Кумбелея — Камбилеевки), заключение А. Н. Генко можно считать ошибочным. 

На названных выше старинных картах местоположение р. Меремедик идентично — это восточный приток р. Фиагдон. Между Фиагдоном и Меремедиком в XVIII в. находились известное по документам осетинское подворье и кабардинские Барукины кабаки [73]. На местности р. Меремедик соответствует современной р. Майрамадаг со стоящим на ней одноименным селением. Это не река, а скорее ручей, наполняющийся водой во время дождей и почти пересыхающий летом (впрочем, в древности, когда предгорная равнина была покрыта густым лесом, могло быть иначе). Меремедик — Майрамадаг настолько незначителен, что осведомленность о нем Страбона и его информаторов не может не вызывать сомнения. Объяснение этому феномену, вероятно, следует искать в известных науке фактах реликтового сохранения древних гидронимов в названиях мелких притоков и т. п., входящих в бассейн крупной реки, некогда связанной с забытым гидронимом. «Реальное значение топонима (т. е. его соотнесенность с определенным географическим объектом), как и значение любого другого слова, не остается вечно неизменным»,— пишет В. А. Никонов [74]. В качестве примера укажем иранское название Терека «Армна» [75], удержавшееся до нашего времени в названии одного из небольших верхних притоков Терека Арм-хи («хи» — ингуш. — вода) и иранское название Кубани Сагдан [76], сохранившееся за верховьями притока Кубани Большой Лабы (долина Загедан). Думается, что и в названии небольшой речушки Меремедик мы можем видеть подобный реликт, доживший до XVIII в. и указывающий на то, что Мермодом во времена Страбона называлась, конечно, более крупная река. 

Таких рек две — Фиагдон и Терек. Разумеется, предпочтение должно быть отдано Тереку как основной водной артерии Центрального Северо-Восточного Кавказа, которая не могла выпасть из поля зрения античной географии. Если даже Мермодом именовался современный Фиагдон, это не меняет существа дела, ибо при далеко не совершенном уровне географических знаний греков о Северном Кавказе Фиагдон легко мог быть принят за истоки Терека. 

Кажется, мы вправе считать, что в отождествлении страбо-новой реки Мермода с современным Тереком больше серьезных сомнений нет, ибо вряд ли можно говорить о случайном созвучии названий Мермода и Меремедик. 

Итак, «страна амазонок» должна быть локализована не в Азербайджане, как предлагает С. Т. Еремян [77], а в районах Северного Кавказа, орошаемых Тереком и его притоками. В переводе на современную карту это должно соответствовать равнинной части Северной Осетии, Чечено-Ингушетии и северного Дагестана, возможно и Кабардино-Балкарии. К северу страна амазонок простиралась до реки Ра — Волги [78]. 

Подчеркнем еще раз, что, говоря об амазонках и их стране, мы имеем в виду савромато-сарматские ираноязычные племена с их своеобразным общественным положением женщины-воительницы и жрицы, породившим фантастические легенды у окружающих народов. Только в таком аспекте и следует понимать употребляемый нами термин «амазонки». 

Поскольку упомянутый социальный институт был присущ савромато-сарматским племенам, мы должны в самой краткой форме коснуться и вопроса о проникновении савромато-сарматских племен на Северный Кавказ вообще и особенно на его северо-восточную часть. Интересующий нас вопрос рассматривался Е. И. Крупновым, отметившим, что савроматская культура Нижнего Поволжья и Предкавказья «имеет очень много общих черт» [79] и что савроматские или ранне-сарматские племена, упоминаемые Страбоном, нужно локализовать в степных районах центрального Предкавказья от Маныча и южнее [80], что полностью соответствует нашим выводам о локализации амазонок. Анализируя обширный археологический материал из Нестеровского и Лугового могильников VI—V вв. до н. э. в Чечено-Ингушетии, Е. И. Крупнов видел в них четко выраженную савроматскую культурную струю [81]. Проникновение савроматов на Северо-Восточный Кавказ шло через степные районы северо-западного Прикаспия: в степях и песках между Кумой и Тереком в 1946—1952 гг. был собран огромный подъемный археологический материал, неотличимый от савроматских эталонов [82]. В 1955 г. в кургане у с. Ачнкулак открыты савроматские погребения [83], а несколько позже В. И. Марковиным у чеченского с. Гойты исследована группа савроматских курганов V в. до н. э., причем один из них (курган № 4) содержал богатое центральное женское захоронение, сопровождавшееся погребением рабыни и коня [84]. Можно полагать, что это женщина-воительница [85], очень близко напоминающая легендарных амазонок. Не будем далее останавливаться на перечислении аналогичных археологических фактов, демонстрирующих проникновение савроматов и их культуры в Предкавказье во второй половине I тыс. до н. э.— они обобщены в только что названной статье В. Б. Виноградова. Все эти факты рисуют не только картину продвижения савроматов на Кавказ, но и картину довольно глубоких и интересных савромато-кавказских связей. 

Подведем итоги. Рассмотрев письменные исторические источники и соответствующие археологические материалы, мы можем сказать, что в соответствии с современным уровнем научных знаний амазонские мотивы нартского эпоса осетин представляются нам сюжетами, отражающими исторически реальный быт и общественный строй ираноязычных савромато-сарматских племен середины — второй половины I тыс. до н. э. Тем самым мы отмечаем как вклад древних ираноязычных племен в формирование и развитие нартского зпоса, так и савромато-сарматские этнические связи современного осетинского народа, донесшего до наших дней в своем замечательном фольклоре казалось бы невероятно архаические пласты. Очевидно, указанная выше дата — середина и вторая половина I тыс. до н. э.— определяет и возможное время оформления амазонских сюжетов эпоса. Для эпохи раннего средневековья это исключено — в аланский период женщины в войнах не участвуют [86]. Как видно из данной и предшествующих глав, формирование нартского эпоса на Кавказе шло сложными путями контаминации различных по происхождению сюжетов, причем в I тыс. до н. э. этот творческий процесс был уже достаточно активным. 

В. А. КУЗНЕЦОВ 

Глава III из книги "НАРТСКИЙ ЭПОС И НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ИСТОРИИ ОСЕТИНСКОГО НАРОДА"  

ИЗДАТЕЛЬСТВО «ИР» ОРДЖОНИКИДЗЕ • 1980  

_____________________________ 

[49] Страбон. География в 17 книгах. Перев. Стратановского Г. А. Л., 1964, с. 477—478. 

[50] Манандян Я. А. Круговой путь Помпея в Закавказье.—ВДИ, 1939, № 4, с. 77—80. 

[51] СИЭ, т. I, 1961, е. 354. 

[52] Тревер К. В. Очерки по истории и культуре Кавказской Албании. М.-Л., 1959, с. 47. 

[53] Народы Дагестана. М., 1955, с. 103; СИЭ № 8, 1965, с. 530. Обзор литературы и источников о легах см.: Алиев К е м ал. Кавказская Албания. Баку, 1974, с. 133—139. 

[54] Юшков С. В. К вопросу о границах древней Албании.— Исторические записки, т. I. М., 1937, с. 145; Алиев К- К вопросу о племенах Кавказской Албании.— Исследования но истории культуры народов Востока. Сб. в честь акад. И. А. Орбели. М.-Л., 1960, с. 17. 

[55] Адонц Н. Армения в эпоху Юстиниана. Спб., 1908, с. 424.  

[56] Тревер К. В. Указ. соч., с. 31. 

[57] Волкова Н. Г. Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа. М., 1973, с. 151 — 152. 

[58] Крупнов Е. И. Древняя история Северного Кавказа. М„ 1960, с. 70— 74; его же: Средневековая Ингушетия. М., 1971, с. 25. 

[59] Виноградов В. Б., Чокаев К. 3. Древние свидетельства о названиях и размещении нахских племен.— ИЧИНИИ, т. VII, вып. I. Грозный, 1966, с. 64—66; Волкова Н. Г. Указ. соч., с. 152—153; Дешериев Ю. Д. Сравнительно-историческая грамматика нахских языков и проблемы происхождения и исторического развития горских кавказских народов. Грозный, 1963, с. 54. 

[60] Виноградов В. Б., Чокаев К. 3. Указ. соч., с. 67—70; Волкова И. Г. Указ. соч., с. 153. 

[61] Соболевский А. И. Русско-скифские этюды.—Известия отд. русского языка и словесности Российской Академии наук, т. XXVI, II, Пгр., 1923, с. 42—44; Ельницкий Л. А. Скифия евразийских степей, с. 52. Ельницкий считает гаргаров кавказско-киммерийским племенем (там же, с. 56). 

[62] Страбон. География, с. 475. Античные авторы Керавнийскими горами называли то северо-восточную часть Кавказского хребта (Страбон), то весь хребет (Плинпй, Естественная история.— ВДИ, 1949, № 2, с. 854, поим. 12). 

[63] Услар П. К. помещал амазонок в «нынешней Чечне» (см. его: Древнейшие сказания о Кавказе, с. 510). 

[64] Алиев Кемал. Кавказская Албания, с. 99—100. 

[65] Роtосki I. Voyage dans les steps d'Astrakhan et du Caucase. Historie primitive, t. I, Paris, 1829, p. 97; Дорн Б. Каспий. «Приложение» к XXVI т. «Записок» Имп. Академии наук. Спб.? 1875, с. 334—335; Кулаковский Ю. Карта Европейской Сарматии по Птоломею. Киев, 1899, карта II. 

[66] Крупнов Е. И. Древняя история Северного Кавказа, с. 70; Виноградов В. Б. Локализация Ахардея и сиракского союза племен. СА, 1966, № 4, с. 39. 

[67] ЦГАДА, ф. 192, оп. I, д. 4. Эта карта указана мне Волковой Н. Г., которой выражаю свою благодарность. 

[68] Ра11as P. S. Bemerkungen auf einer Reise in die Siidlichen Statthal-terschaften dcs Rusdischen Reichs in den Iahren 1793 und 1794. Bd. I, Leipzig, 1799, s. 389. 

[69] К1apгоth I. Reise in den Kaukasus und nach Georgien unternommen in den Iahren 1807 und 1808. Bd. I. Halle und Berlin, 1812, s. 643. 

[70] К1apгоth I. Voyage au mont Caucase et en Georgie, t. I. Paris, 1823, карта Грузни. 

[71] Steder. Tagebuch ciner Reise die im Iahr 1781 von der Granzfes-tung Mosdok nach dem intiern Caucasus unternommen Wo.den. SPB und Leipzig, 1797, s. 26. 

[72] Генко А. Н. Из культурного прошлого ингушей.— ЗКВ, V. Л., 1930, с. 692. 

[73] К о к и е в Г. Несколько замечаний по поводу «Первой печатной осетинской книги» проф. Б. А. Алборова.— ИСОНИИ, т IV. Орджоникидзе, 1932, с. 161. 

[74] Н и к о и о в В. А. Введение в топонимику. М, 1965, с. 116. 

[75] Из нового списка географии, приписываемой Моисею Хоренскому. Перев. Патканова К.— ЖМНП, ч. CCXXVI, Спб., 1883, с. 30. 

[76] Д у л ь з о н А. П. Древние топонимы Южной Сибири индоевропейского происхождения.— Труды VII Междунар. конгресса антропологических и этнографических наук, т. V. М., 1970, с. 729. 

[77] Еремян С. Т. Страна «Махелония» надписи Кааба-и-Зардушт.— ВДИ, 1967, № 4, с. 51. 

[78] Из нового списка географии, приписываемой Моисею Корейскому, с. 29. 

[79] Крупнов Е. И. Указ. соч., с. 68. 

[80] Там же, с. 75. 

[81] Крупнов Е. И. Указ. соч., с. 386. 

[82] Там же, с. 389. 

[83] Крупнов Е. И. Первые итоги изучения Восточного Предкавказья.— С А, 1957, № 2, с. 168—169. 

[84] Марковин В. И. Скифские курганы у селения Гойты (Чечено-Ингушетия).— СА, 1965, № 2, с. 166—168. 

[85] Виноградов В. Б. Связи Центрального и Восточного Предкавказья со скифо-савроматским миром.— Проблемы скифской археологии, с. 179. 

[86] Xазанов А. М. Характерные черты сарматского военного искусства. - СА, 1970, № 2, с. 60.