Карта 23 (1926). Этническая карта и национально-административная инженерия
Кроме сдвигов в расселении, вызванных потрясениями Гражданской войны и межнациональными войнами в 1918–1920 годы, существенное влияние на структуру кавказской этнополитической карты оказывают ряд факторов: советская административная этнизация территорий, «коренизация» школы и управления на этих территориях, а также изменения в номенклатуре народностей (официальных рамок национальной идентификации).
Осуществление «национального принципа» в 1920-е более жестко привязывает административно-территориальное деление Северного Кавказа к ареалам этнического расселения. Возникают, или получают советскую легитимацию, титульные национальные территории с высокой степенью этнической гомогенности. Советская практика упорядочения территории, опирающаяся на национальный принцип и соответствующую позитивную дискриминацию нерусских меньшинств, придает этничности новый инструментальный и символический вес. Известно, что культурный комплекс «своей земли» и символическая связь общности с территорией у многих кавказских групп в серьезной мере были развернуты в досоветскую и даже доимперскую эпоху. Но советское национальное строительство выводит эту связь на качественно более высокий, институционально оснащенный уровень. Советская власть дает мощную санкцию на использование этничности как властного основания, основания для реализации несословных коллективных привилегий (а затем и коллективной ответственности). Уничтожая сословные рамки, большевики «сворачивают» внутреннюю социальную структуру меньшинств и конструируют эти меньшинства в качестве гомогенного идентификационного поля. «Коренизация» школы и кадров управления призваны создать новую — советскую — культурную и политическую инфраструктуру этого поля.
При этом власть функционально нуждается в ясном определении народностей как отчлененных, непересекающихся образований. Таким образом, стратегия упорядочения территории по этническому критерию, будучи воплощена в некую административную сетку и властную практику, сама становится фактором определения этнических категорий/границ. Властное определение этнических категорий/границ есть подвижный итог соперничества между различно обоснованными этнополитическими проектами — интеграционными или автономистскими, имеющими к тому же различную институциональную оснащенность (республика vs район). Советское национальное строительство внутренне противоречиво — некоторые из народностей (категорий) объединяются, относительное различие других становится более жестким. Перечень народностей, который использован во Всесоюзной переписи населения 1926 года, в целом преемствен имперской номенклатуре. Изменения в номинациях народностей связаны с формирующейся национально-государственной и административно-территориальной композицией страны. Скажем, появление Украины требует внесения поправок в устоявшиеся идентификационные образчики по всей стране, в том числе и прочерчивания границ внутри уже сильно интегрированного славянского массива на Кавказе.
Служебный циркуляр для переписчиков 1926 года требует, в частности, «уточнения записи об украинской, великорусской и белорусской народностях». Для тех местностей, «где словом „русский“ определяют свою народность представители трех этих народностей», от переписываемых лиц истребован однозначный выбор: к какой именно народности из трех они себя причисляют. Другой циркуляр предписывает противоположную идентификационную операцию: причисление всех картвелоязычных народов (грузины, аджарцы, мегрелы, сваны, лазы) к общей группе грузин.