З. Н. Ванеев 

Иван Ялгузидзе

До сих пор неизвестно, из какого места и из какой ныне существующей в Юго-Осетии фамилии происходил известный югоосетинский деятель 1-й трети XIX столетия Иван Ялгузидзе. 

Иван Ялгузидзе известен как один из зачинателей осетинской письменности, выработавший осетинский алфавит на грузинской основе (Хуцури), переводчик богослужебных книг на осетинский язык, автор поэмы «Алгузиани» и др. произведений (на грузинском языке), чиновник русского правительства, неоднократно выполнявший в период крестьянских восстаний в Юго-Осетии поручения краевой власти в Грузии по умиротворению восставших крестьян. До сих пор нет его биографии. Имеются скудные, неточные сведения, что он происходил из местности Джава, родился приблизительно в 1770 г. Он умер в 1830 г. в гор. Тбилиси от холерной эпидемии[1] . 

Сам И. Ялгузидзе сообщает следующие сведения о себе: «Родом и происхождением осетин, малолетним ребенком призез меня царь Грузии Ираклий II и отдал учиться грамоте с большим усердием — с тем намерением, чтобы Вам, моим соплеменникам-осетинам, в свое время мог в чем-нибудь пригодиться, мог оказать помощь» [2] . 

Получив грузинское образование, изучив и русский язык, Иван Ялгузидзе сохранил знание осетинского языка и быта, связь с осетинским народом. Как видно из вышеприведенных его собственных слов и всей его деятельности, Ялгузидзе был проникнут сознанием своего долга перед народом, из которого он вышел, — чем-нибудь оказать ему помощь. Поэтому, естественно, он живо интересовался как вопросами его культурного развития, так и его политическими судьбами. 

Судя по деятельности Ялгузидзе, нужно полагать, что он считал присоединение Грузии к России в тогдашних условиях лучшим исходом для первой. В то же время он не был поклонником самодержавно-помещичьего режима. Об этом свидетельствует тот факт, что при выполнении возлагавшихся на него русскими властями поручений по умиротворению осетин Ялгузидзе выступал перед этими властями в защиту крестьян и с обвинениями против помещиков. 

Так, в своем докладе подполковнику Симоновичу, возглавлявшему в 1802 г. экспедицию против восставших осетин (в октябре 1802 г.), он обвиняет князей Мачабели и Эристави (Ксанских) в том, что они задержали несколько осетин-крестьян и этим вызвали волнения осетин. По его словам, названные князья вызывают вражду между осетинами и грузинами. 

Ялгузидзе обвиняет одного из князей Эристави в том, что он отобрал у одного из двух задержанных им осетин-крестьян одну хорошую лошадь и одну корову и кроме того требует от него еще шестьдесят быков. У другого осетина он отобрал трех лошадей. Когда крестьянин принес Эристави подношение и умолял вернуть ему лошадей, последний задержал его и потребовал от него двадцать быков. «Кто дал осетинам столько имущества? — возмущается Ялгузидзе, — неудивительно, что эти притеснения без законного основания, конечно, их будут угнетать» [3] . 

Фамилия Ялгузидзе, несомненно, грузинизированная форма названия одного из древнеосетинских родов — Агузата (в русской форме — Агузовы). Фамилия Ялгузидзе или Ялгузашвили встречается в грузинских документах XV ст. [4]  

В поэме «Ялгузиани» героем является родоначальник этой фамилии — Ялгуз, — вернее, Агуз. Ряд ныне существующих югоосетинских фамилий, живущих по ущелью Б. Лиахви (Томаевы, Абаевы, Шавлоховы, Гаглоевы, Санакоевы, Габараевы и др.), считаются ветвями этого древнего рода Агузовых. К одной из этих фамилий, несомненно, принадлежал Иван Ялгузидзе. 

Приведенные выше сведения о том, что Ялгузидзе происходил из местности Джава, не следует понимать в том смысле, что он был уроженцем самого села Джава, так как название центрального селения Джава часто распространяется и на окрестные селения. 

На вопрос о том, из какого места и из какой фамилии происходил Иван Ялгузидзе, проливает свет один архивный документ – «рапорт» или, правильнее, прошение «осетинского селения Залды жителя старшины Давида — Ялгузидзе-Габарашвили» на имя экзарха Грузии от 7 октября 1826 г. 

В своем прошении Давид Ялгузидзе-Габарашвили, «усердно» желая, чтобы сыновья его были в духовном звании и со временем стали в Осетии приходскими священниками, просит о принятии одного из них, Ивана Ялгузидзе-Габарашвили, 9 лет, в Тифлисскую семинарию «для обучения его преподаваемым в оной наукам с содержанием его на казенном иждивении». 

Прошение это за неграмотного Давида Габарашвили по его просьбе подписал губернский секретарь Иван Ялгузидзе[5] . 

Документ этот делает весьма вероятным (несомненным), что проситель Давид Ялгузидзе-Габарашвили был родичем-однофамильцем Ивана Ялгузидзе, что прошение написано по инициативе и совету последнего и написано им же. Вполне понятно, что Иван Ялгузидзе хотел помочь своему, родичу и внушил ему мысль об отдаче сына в духовную семинарию, где можно было получить воспитание (хотя и духовное) на казенном содержании. 

Из документа видно, что в то время родовое название Агузата (Ялгузидзе) в Юго-Осетии еще было в употреблении, хотя происхождение от этого рода фамилии уже писалось под собственными названиями (Габарашвили и др.). Фамилия Ялгузидзе встречается и в других архивных делах. Так, например, в архивных делах того времени упоминается причетник Чесельтского прихода «бывший осетин» Иосиф Ялгузидзе[6] . 

Итак, на основании приведенного документа можно сделать заключение, что Иван Ялгузидзе происходил из ныне существующей в Юго-Осетии фамилии Габараевых, живущей в сел. Залда (Габараевы, живущие в других местах, выселились из этого селения), происходящую из древнего рода Агузовых. 

Прошение Давида Ялгузидзе-Габарашвили представляет интерес и в другом отношении, а именно: из него видно отношение крестьян-осетин к помещикам в то время. 

В своем прошении Давид Ялгузидзе-Габарашвили пишет: «А чтобы не было какого-либо помешательства в сем моем желании со стороны называющего себя помещиком нашим князя Симона Мачабелова и других его родственников, коим впрочем мы принадлежали не как крепостные, но как живущие и пользующиеся их землями, то не благоугодно ли будет вашему высокопреосвященству истребовать и от них согласия, чтоб означенный сын мой отныне навсегда состоял в духовном ведомстве и звании; впрочем, означенные князья по вышеозначенным причинам, что мы им принадлежали только по мнению, а не как крепостные крестьяне, распоряжаться нами, свободой и волею нашею не могут». 

Давид Ялгузидзе-Габарашвили здесь, разумеется, выражает позицию всего югоосетинского крестьянства в отношении помещиков. Впрочем, позиция эта получила не совсем точное толкование со стороны писавшего заявление, т. е. Ивана Ялгузидзе: югоосетинские крестьяне по отношению к помещикам Мачабели и Эристави считали себя не только лично свободными людьми, но и собственниками земли, на которой они жили. 

Об этом свидетельствует история их непрерывной борьбы против названных помещиков на протяжении ряда веков. 

_________________________________ 

[1] Бочоркдзе Г. Иван Ялгузидзе. Известия Юго-Осетинского НИИ. В. III, 1936. С. 282. 

[2] Ахвледиани Г. С. Вокруг Ивана Ялгузидзе. Журнал «Фидиуæг», 1928, № 2. С. 28. 

[3] Бочоридзе Г. Указ. статья. С. 295. Приложение №3 

[4] Там же. С. 283. 

[5] ЦГИА Грузии, ф. 139. Д. 1546. 1926. Л. 1–2. 

[6] Там же. Д. 1616. Л. 4; ф. 130. Д. 9, 1823. Л. 69. 

Источник: 

Ванеев Захарий Николаевич.  

Избранные работы по истории осетинского народа. Том II. 

Цхинвали, издательство «Ирыстон», 1990 

(Статья написана в 1950 году. Хранится в архиве ЮОНИИ).