Что больше всего поражает человека? — Человек! Человечество знакомится с собой тысячи лет, и это знакомство с неослабевающим интересом будет продолжаться вечно... Сальвадор Дали — фантастически гениален! Есть дети, которые гениально рисуют. Но в их рисунках — зрелость ребенка, зрелость, которая входит в жестокий конфликт с его наивностью: ребенок и его «шедевры» кажутся патологией... 

Зрелость Дали — зрелость философа, уставшего от самого себя... 

Дали внезапен! Внезапно все в этом мире. Сама размеренность жизни — выстрел, шок, катарсис! 

Его символика обладает сверхплотностью космической материи и, чтобы разгадать ее, зритель вынужден пропускать через механизм мысли галактики жизненного опыта — происходит самонасыщение, которое трудно выдержать любому человеку. Символика эта — не вольные упражнения интеллектуального мародера, каким пытаются представить художника — они истинны, и доказательством тому является четкая логика в разматываемом клубке фактов, предметов, понятий и ассоциаций, которые возникают в сознании подготовленных к этому процессу эстетов... 

Ни один живописец не смог раздвинуть пространство, заключенное в багет, с такой потрясающей силой — полоса шириной в сантиметр на холсте прячет в себе глубины в сотни миль, небо обретает глубину бесконечности, перспектива в обход классической трехмерности обретает классику многомерности степеней... 

Его палитра от цветов пронзительно чистых до кошмарно насыщенных обладает мощью лазера — холод и пламень колера, тончайшего мазка напоминают рожок автогена с концом заостренным и бесцветным как плазма, от немыслимой температуры! 

Ничто не произвольно во Вселенной... Кажущаяся произвольность его композиций подчинена разуму художника. 

...Его «Горящий жираф» трещит, как сухой лесной массив в клыках пожара. Гробовая тишина в пейзаже с часами: звуки выкачаны — вакуум. Композиция с Христом, падающим в бездну, — единственная в истории искусств — без гвоздей, крови и страданий — но это действительно Создатель, а не мифологическая метафора человека и его страстей... 

Его модели вобрали черты станковой живописи, фотографии, полиграфии, киномонтажа, условности театра, шарады цирка, значительности пантомимы, пульсирующей последовательности прозы, ошеломительного контрапункта поэзии... 

Его сны гипертрофированы и нелепы, как сны, — он увидел их тени где-то на задворках мозжечка, но ни на йоту не нарушил связь между беспризорной игрой воображения и реальностью, в которой мы существуем... 

Что значит сюрреалист? Он за секунды нарисовал лошадь, которая с успехом устроила бы ветеринара и баталиста... 

Но вернемся к пейзажу с часами. Все показывают разное время. Не знаю, кто из двоих предвосхитил ИСТИНУ раньше — Дали со своим шедевром, где время присутствует, как насмешка над бренностью и материального и духовного, или Эйнштейн со своей теорией относительности... Лоб в лоб столкнулись и сошлись в объятиях два ортодокса и силача. Двое сумасшедших. Один, с изящными усами, заправленными за уши, другой — смиренный старец, похожий на сельского учителя... Как-то Евтушенко заметил, что сумасшествие, это норма — тем более для художника. Скажем шире — творца! К умирающему Дали в больницу пришел король Испании Хуан Карлос Второй. Интересно, кто из двоих был королем — царствующий отпрыск или беспомощный старик, способный одной своей мыслью, как в «Розе Парацельса» Борхеса, из пепла «сработать» живой цветок?..