Карта 1 (вводная). Кавказ — историко-географические области и современные границы
Кавказ — историко-культурная и географическая область, ограниченная Черным морем на западе, Каспийским — на востоке, нижним течением Дона и Кума-Манычской впадиной — на севере и старой русской/советской границей с Турцией и Ираном — на юге. Внешние границы Кавказа настолько же определенны, насколько и относительны. Северная, географическая граница оставляет за рамками настоящей работы нынешнюю российскую кавказскую столицу — Ростов-на-Дону, центр Южного федерального округа. По ту сторону южной, политической границы Кавказа, сложившейся за два последних столетия по линии государственной границы Российской империи/Советского Союза, остаются значительные области, которые в историческом, культурном или языковом отношении могли бы считаться продолжением Кавказского региона.
Именно такая разнородность границ (природно-ландшафтная — на севере и политическая — на юге) позволяет говорить об их общем основании — о «дискурсивном определении» внешних границ Кавказа и самого его целостного историко-культурного облика внутри одного государства. Исторически Кавказ определяется сначала в качестве (меж-) имперского буферного пространства, а с начала XIX века — как особый регион России. Его отличительность отражена в институтах и функциях особого Кавказского наместничества, военного округа или просто — особого этнокультурного букета на южном пределе великой русской протяженности. В XIX–ХХ вв. Кавказ постепенно насыщается категориями и сюжетами российского военно-политического, административного и этнографического пространства, одновременно определяется в своей целостности и внутреннем многообразии. Такая специфика кавказской истории задает и хронологические рамки настоящей работы: она посвящена именно русской/все еще современной эпохе в истории Кавказа и начинается с одной из знаменательных дат ее открывающих — 1774 года.
В настоящей работе мы попробуем кратко проследить более чем 200-летнее развитие административно-территориальной и национально-государственной композиции края. Цель работы состоит, в частности, в том, чтобы рассмотреть, как сформировались территориальные и статусные параметры этнополитических противоречий/конфликтов в регионе, а также каково содержание современных рисков, связанных с подобными конфликтами. Характер исследовательской задачи определяет особенности ее технического исполнения: работа состоит из (а) последовательности карт, каждая из которых отражает условно выделяемый этап в развитии региона или является интерпретацией каких-либо важных тенденций, сюжетов этого развития, и (б) сопровождающих комментариев, в которых эти тенденции и сюжеты отчасти проговариваются.
Очевидно, что Кавказский регион никогда не был обойден исследовательским вниманием. Насыщенная событиями история, богатая этнокультурная композиция, динамичные социально-политические процессы привлекают устойчивое внимание представителей различных отраслей социального знания. Но атлас истории региона — как связного социо-культурного, хозяйственно-экономического и политического пространства — по-прежнему остается только перспективой. Атлас позволяет визуализировать эту кавказскую связность в ее временном и пространственном выражении, снова и снова символически возвращая в контекст общих перспектив и интересов движение коллективных кавказских субъектов, их позицию в исторической траектории Большой России. Не является атласом, конечно, и настоящая работа: ее визуальный ряд представляет собой только некоторые материалы к такому атласу — это последовательность схем/конструкций, в которых отражены или сформулированы некоторые современно значимые сюжеты в административно-территориальной и национально-государственной истории региона.
В работе мы стремимся показать историческую подвижность этнических границ и относительность «исконных» территорий. Представляется верным тезис, что национально-административная атрибуция большей части территорий Кавказского региона была осуществлена именно в имперский период. Внутрироссийская/советская административно-территориальная структура воздействовала и на определение идентификационных границ самих этнических групп на Кавказе. В работе мы рассматриваем противоречивую связь административных/политических границ с границами этнических ареалов и, в частности, пытаемся показать следующее: административно-территориальная сетка региона никогда не совпадала и не могла совпадать со структурой этнического расселения, однако развитие этих структурных характеристик региона никогда не было свободным друг от друга. Динамика административно-территориальной и этнической структуры Кавказа в течение 200 лет определялась различными стратегиями освоения/интеграции региона в составе единого государства. Ни одна из соперничающих политических стратегий, реализованных в административно-территориальной организации региона, не игнорировала этнический компонент. Прочерчивание и институциализация этих границ не представляет собой произвольного, никак не обоснованного административно-управленческого подхода, а напротив — опирается на определенную логику упорядочения и классификации этнических категорий, выделения и использования этнических солидарностей. Таким образом, внутриимперские административные границы не были ни «произвольными» (целиком отвлеченными) в отношении этнических границ, ни «изобретающими» этнические различия там, где бы отсутствовали внутренние идентификационные предпосылки для подобных различий.
Административно-территориальная структура Кавказского региона и ее изменения в рамках имперского и советского периодов сыграли существенную роль в формировании как представлений об «исторических» границах «национальных территорий», так и, соответственно, противоречий вокруг этих границ и территорий. Однако сами управленческие стратегии и конкретные приложения национальной политики имперских/советских властей находились под влиянием соперничества локальных элит и могут рассматриваться как форма регулирования и институциализации эндогенных противоречий и конфликтов. Многие конфликтные ситуации, которые выглядят как «извне-положенные» или даже «искусственно созданные», являются, скорее, форсированием, институциализацией эндогенных процессов «в терминах» и процедурах политико-правового оснащения самой империи. Таким образом, решающая ответственность за динамику этих конфликтов — особенно за их будущую динамику — должна быть возвращена по адресу самих действующих в Кавказском регионе коллективных и персональных акторов. В своей работе мы исходим из того, что настоящий очерк региональной истории может стать еще одним шагом к пониманию хрупкости современной кавказской реальности, к пониманию того, что историческая справедливость и устраивающие всех линии границ не могут рождаться из прошлого, из апелляций к нему как некоему резервуару, скрывающему «былое национальное величие». Общая идеология работы состоит в том, чтобы, прослеживая процессы формирования региона с помощью последовательного картографического материала, показать подвижность границ и общую спорность претензий на «вневременные, искони справедливые этнические границы», способствовать (при разрешении этнотерриториальных и статусных конфликтов) общей переориентации внимания с прошлого на настоящее и будущее. Конфликты не могут быть решены на основе аргументов о «подправке» современных границ под кальку неких «исконных» границ. «Исконность» — слишком относительное и шаткое основание для ответственной политической стратегии в разрешении современных конфликтов.
* * *
Мы начинаем с Вводной карты — общего ландшафтно-географического эскиза Кавказского региона с наложением сетки современных государственных и административных границ, с указанием основных историко-географических областей.
Следует специально оговорить, что визуальный ряд настоящей работы составляют именно схемы, а не карты в строгом смысле, предполагающем привязку к географической сетке координат, четкий масштаб и иные атрибуты картографического искусства. Только для простоты изложения мы будем именовать выполненные в настоящей работе схемы «картами». По содержательной технологии исполнения эти карты могут быть различены по следующим условным категориям:
[R] — репродукции, в которых автор стремился прямо отразить одну или несколько карт-источников, воспроизводя содержащиеся в них данные;
[Р] — презентации, представляющие собой картографическую форму избранного массива статистических и иных данных, включая данные картографических источников;
[С] — конструкции, которые являются авторскими версиями определенных процессов в развитии региона, его композиции или структурных характеристик. В последней категории [С] присутствуют и карты историко-территориальных идеологий — картографическое воспроизведение определенных исторических и территориальных сюжетов, которые акцентированы в современных национальных идеологиях региональных элит. Здесь мы кратко рассматриваем связь популярных исторических клише с современными этнополитическими противоречиями и конфликтами.